Алый флаг Аквилонии. Железные люди
Шрифт:
– А вы, Сергей Васильевич, быстры умом и решительны, аки Петр Великий, - усмехнулся новоиспеченный аквилонский контр-адмирал.
– Не успел отгреметь бой, а у вас уже готов план будущих действий почитай на месяц вперед, а может быть, и на всю жизнь.
– А я, Никифор Васильевич, просто думаю о том, как в подобном случае поступили бы Сергей Петрович с Андреем Викторовичем, и делаю точно так же, - ответил младший прогрессор.
– Пока, как видите, у меня кое-что получается. Главное, что надо иметь в виду, это то, с какой целью Посредник выставил на нашем пути эти три галеры: только ли для того, чтобы мы развлекли себя стрельбой по плавающим мишеням или Он имел в виду нечто большее, чем банальное боевое слаживание нашей роты морской пехоты. Действовать в таких случаях всегда положено по максимуму, не ограничиваясь полумерами
– А вот это - золотые слова, Сергей Васильевич!
– воскликнул Толбузин.
– Помнить эту истину не мешало бы каждому порядочному офицеру, и не только офицеру, но и государю.
– Вы, Никифор Васильевич, не делайте мне комплиментов, а лучше скажите, из какого времени, по вашему мнению, могли попасть сюда эти галеры и каков предполагаемый национальный состав их гребных команд?
– спросил Сергей-младший.
– Могу предположить, - сказал тот, - что это шестнадцатый век, первая половина семнадцатого. В более позднее время магометанские пираты хоть и свирепствовали в море, но набегов на побережье уже не учиняли, ибо к тому времени европейские государства, в первую очередь Франция, уже достаточно усилились и могли дать отпор поползновениям на своей территории. Национальный, как вы выразились, состав гребных команд может быть самый разнообразный. В первую очередь это моряки с захваченных французских, испанских, итальянских и даже британских кораблей; потом, там могут быть жители местностей подвергшихся разграблениям, черные рабы из Африки, и даже наши с вами соотечественники, захваченные во время татарских набегов, а также христианские жители Валахии, Польши и Балкан. Я знаю об этом не понаслышке, ибо в конце царствования Петра Великого имение моих дальних родственников, расположенное под Пензой, подверглось набегу и разорению со стороны татарских разбойников. В тот раз со всей округи в плен увели более трех тысяч мужиков с семьями, и столько же народу было убито за непокорство или потому, что они не выдержали бы дальнего пути. Поелику мы, русские, весьма свободолюбивы и склонны к побегам из плена, то и продавать таких рабов старались подальше от Родины, откуда до России попросту не добраться.
– Понятно...
– Сергей-младший потер подбородок.
– Ну, что же, могу сказать, что, освобождая из рабства британца, француза или испанца, я радуюсь обычной радостью, а если это окажется соотечественник, то мое счастье увеличится вдвойне и втройне. А теперь давайте готовиться к высадке на борт этих галер. И вот еще что, товарищи командиры: дайте своим бойцам команду навести на себя боевой грим и вообще привести внешний вид в соответствие боевой обстановке. Поскольку встречают обычно по одежке, нам следует сразу внушить освобождаемой публике определенный пиетет. Аквилонское воинство настолько ужасно, что, встретив его, даже такие людоеды, как пираты Магриба, начинают плакать будто дети, если, конечно, успеют. Первую половину уважения со стороны этих людей мы заработали, попросту перестреляв эту кодлу, теперь следует подкрепить первоначальное впечатление внушительным и угрожающим внешним видом, чтобы даже самый завзятый бузотер и бунтарь не вздумал нам возражать.
Час спустя, на палубе флагманской галеры магрибских пиратов.
Первыми, сразу после того, как «Медуза» наконец легла в дрейф, на палубы галер со шлюпок высадились морские пехотинцы. Вблизи зрелище побоища выглядело даже еще менее презентабельным, чем издали, так что первой их задачей было расчистить территорию перед прибытием начальства. Трупы пиратов обыскивались, раздевались догола, при необходимости производился контрольный удар милосердия финкой или бебутом, после чего матросы из бывшей команды «Азии» отправляли обнаженный труп охотника за чужим добром за борт, кормить собой вечно голодную морскую фауну. Там, где поработали крупнокалиберные пули, зачастую приходилось попросту сгребать с палубы в воду крупно нарубленный фарш. Акулы, всю дорогу следовавшие за «Медузой», и, очевидно, такой же акулий эскорт галер, при виде сбрасываемого за борт мяса пришли в неистовство, так что вода рядом с галерами буквально закипела от их метаний. При этом на чей-то поясной плат, расстеленный на палубе, отдельно складывали найденные у пиратов побрякушки: перстни, женские диадемы, ожерелья и просто драгоценные камни (возможно, выломанные из окладов икон), и отдельно, кучей, сваливали колюще-режущие предметы, луки и колчаны со стрелами, а также экзотические колесцовые пистоли и фитильные ружья. Даже для восемнадцатого века это была седая древность и дремучее старье.
Не избежали обыска и труп главного пиратского вожака, а также его каюта. Рыжебородого старика обшарили, освободили от шелковых одежд, после чего присоединили к подчиненным, кормящим акул, а в каюте, обставленной наподобие пещеры Али-Бабы, помимо ковров, шелков и сундуков с сокровищами, обнаружились три молодые наложницы. Две из них оказались светловолосыми европейками, а одна была темнокожей, с нетипичными для этой расы длинными крупно вьющимися волосами и почти европейскими чертами лица. Аквилонцы сразу бы признали в этой девушке полуафриканку, да только Сергей-младший со своим эскортом к тому моменту на галеры еще не прибыл. На все это снизу молча смотрели прикованные гребцы. Они не смогли освободиться до появления новых хозяев, и теперь гадали, какова будет их дальнейшая судьба.
И вот к борту флагманской галеры причаливает шлюпка, и из нее по веревочной лестнице на палубу поднимаются младший прогрессор товарищ Петров вместе с вооруженными женами, капитан Гаврилов, его превосходительство контр-адмирал Толбузин, капитано ди фрегато Раймондо Дамиано, доктор Блохин, переводчик Филь-ченко, а также назначенный командиром галеры лейтенант Балашов. Порядок, достигнутый на галере, их вполне устраивает. Конечно, было бы неплохо помыть палубу, отдраив ее скребком от налипшего дерьма, но это потом, а сперва дела.
Встав так, чтобы видеть ряды находящихся внизу гребцов, младший прогрессор сказал:
– Эй люди, вы жить хотите? В смысле хорошо жить - как свободные люди среди свободных людей, а не как безгласные рабы, над которыми то и дело свистит плеть надсмотрщика.
Переводчик Фильченко перевел его слова на испанский, Раймондо Дамиано на итальянский, а контр-адмирал Толбузин повторил их по-французски, по-немецки и по-английски.
Ответный гомон на разных языках можно было перевести так, что свободными людьми эти гребцы жить же лают, и даже очень, и хотят знать, что для этого нужно сделать.
– В таком случае, - сказал Сергей-младший, - мы предоставляем вам возможность стать нашими товарищами, остаться на этой галере в качестве ее постоянного экипажа и добровольно налегать на весла без всяких надсмотрщиков, потому что это ваше общее дело. В противном случае мы высадим вас на берег с выходным пособием в виде ножа в одни руки и позволим проваливать на все четыре стороны, ибо таково наше кредо - не держать рабов, а иметь дело только с вольными людьми, сотрудничающими с нами по собственному желанию. Только сразу предупреждаю, что в таком случае вы никуда не придете. Тут, в этом мире, существует только одна цивилизованная страна, называющаяся Народная Республика Аквилония, а во всех остальных землях царит самая крайняя дикость, люди одеты в шкуры и вооружены только камнями.
После того, как слова младшего прогрессора перевели на все возможные европейские языки, один из гребцов, здоровенный детина (видимо, неформальный лидер команды), спросил на французской мове:
– Неужели, монсеньор, возможно так, чтобы какие-нибудь люди добровольно занимались таким адским трудом, как гребля на галере-каторге?
– Как тебя зовут, человек?
– спросил Сергей-младший.
– Местные называли меня Старый Нечестивец - за то, что я дольше других моих товарищей, продержался в живых на этой галере, но так и не перешел в их поганую веру, - ответил гребец.
– Да нет, - нахмурился младший прогрессор, - назови мне свое человеческое имя, что ты носишь от рождения, а не ту собачью кличку, которую присвоили тебе эти разбойники.
– Я вас понял, монсеньер, - ответил гребец, - меня зовут Арно де Ланжевен, я дворянин и морской офицер, имевший несчастье попасться в руки морским разбойникам. Тем, что побогаче, дают возможность выкупиться из плена, но я сразу заявил, что у моей семьи нет на это денег, а потому меня продали в гребцы.
– Так вот, господин де Ланжевен, - сказал Сергей-младший, - викинги на драккарах гребли совершенно добровольно, ибо в весле заключались их собственная жизнь и смерть их врагов, и никто не мог противостоять им в те времена, потому что на их кораблях не было рабов и слуг, а только бойцы.