Амазонки и странники
Шрифт:
Я отогнал непотребные мысли – «Изучай, изучай, нечего их оценивать, как девиц в баре». Бабы не обратили на меня никакого внимания. Одежда на них была дикая. Ну, во-первых, они обе были в штанах и в высоких болотных сапогах, завернутых до колена. В штаны заправлены странные рубахи без воротников, поверх – свитера, явно самодельные, меховые безрукавки, платки до глаз (концы завязаны надо лбом и забавно торчат, как рога) и вечные серые ватники.
Я так увлекся разглядыванием пришлых, что вздрогнул от неожиданности, когда Сашка вдруг заговорил за моей спиной:
– Наблюдаешь?
– Наблюдаю… Сань, а ты с ними в прошлый раз разговаривал?
– Не-а. Не смог.
– В каком смысле «не смог»?
– Они не захотели.
– Почему? Они же с тургаевскими разговаривают.
– С тургаевскими разговаривают. А со мной не стали. Откуда я знаю, почему. Пойди, попробуй.
Мы были вдвоем: наших девушек Сашки, все-таки, удалось выпроводить на опрос жительниц Тургаева. Как я уже говорил, Санька, когда было нужно, умел быть и вежливым и убедительным. «У нас последний шанс! Только вы сможете это сделать, мы не сможем! На вас вся надежда, на женский такт и наблюдательность. Куда нам со свиным рылом в калашный ряд…» – Маринка и Лена сдались и ушли в село, а мы с Санькой отправились поглядеть на «объекты».
Сашка кивнул мне, дескать, иди-иди, и я, нерешительно пошел в сторону заготконторы, где находились эти удивительные существа. Когда я подошел, я почувствовал, что от них странно пахнет – зверем, болотом, грибами, какими-то травами или смолой, может, еще дымом… Диковинный аромат тайги – такой сильный и пряный, что у меня внезапно закружилась голова.
Что ж, моя попытка взять интервью у сибирских амазонок благополучно провалилась. Не то, чтобы жительницы Гнилой Елани совсем не желали вступать в диалог, молчали или уходили – нет. Они мне отвечали, они смотрели в мою сторону, со стороны могло показаться, что мы разговариваем. Но смысл постоянно проскальзывал где-то между моей и встречной репликой, обмена информацией не получалось. Я словно лил воду в решето, а они спокойно наблюдали за мной и не замечали, что словесная вода льется нам на ноги. Я имел глупость не взять с собой диктофон – тогда еще я не осознавал, насколько непонятным окажется их язык. Сашка был прав, говоря, что они «изъясняются преимущественно матом», и что сибирский говор и диалектные слова в их речи были куда слышнее, чем у смешного «деда Щукаря» Савельича. Впрочем, сейчас я начинаю думать, что ведь и мой язык был для них щедро нашпигован незнакомыми городскими словами, которых они не могли понимать…
Конец ознакомительного фрагмента.