Амброзия
Шрифт:
Кэйса вернулась к изучению рецепта. Он был выписан на пергаменте с легендой. Красивый витиеватый курсив. Один край сувоя сильно повредился и размылся, несколько слов оборваны, а еще дыры, будто выеденные мышами, рассыпались по всей легенде. Некоторые слова все еще можно было прочитать – другие же давно проглочены грызунами.
– Здесь не хватает информации, – боясь пошевелиться, прошептала Ангелина.
– Думай! Мне нужен этот рецепт, и испытывать будем на тебе. Так что желательно ничего не напутать. Ты и сама знаешь, что по отдельности эти растения –
Лина увидела его горящие глаза и бледные губы. Лоб мужчины покрылся крупным бусинами пота, руки безудержно тряслись, как у выпившего.
Кэйса даже не мечтала о побеге. Нож, что все еще торчал в столешнице, нагонял страх, да взгляд на Германа Валентиновича бросал в дрожь. Заказчик не из мелких мужчин: скрутит в два счета. А ей нельзя пораниться.
Смысла нет бежать. Куда? В лес? Чтобы дикие звери тут же ею отужинали и не подавились? Природа обозлилась на людей, на их равнодушие. Теперь бродить в диких чащах слишком опасно. Но, может, для нее это был бы выход? Сглотнув, Ангелина вернулась к работе.
Оставалась слабая надежда дождаться Кирилла. Почему его так долго нет? Неужели Наум его… Лина закрыла рот ладонью, чтобы не вскрикнуть от горькой мысли.
Герман не обратил внимания. Запрокинув голову назад, он шумно дышал в потолок.
Несколько раз Ангелине пришлось спускаться в подвал, чтобы поискать недостающую информацию. Вдруг Тавиди записывал рецепт не в одном экземпляре.
Ноги не слушались, голова, забитая кучей букв, раскалывалась. Но Кэйса шла. Тянула охапку новых бумаг и ползком выбиралась из темного лаза.
Фонарик Германа сильно подсел. Удивительно, как он вообще еще светил. Теперь Лину страшило, что ночь придется провести в полной тьме.
Герман не отходил и все время стоял над душой. Он постанывал и бесконечно кашлял в кулак, и это пугало больше, чем вопли совы за окном.
Ангелина с надеждой вглядывалась в темноту и ждала проводника. Но каждый раз она понимала, что это бессмысленно.
На одной из полок в подсобке Лина нашла старые часы и еще несколько керосиновых ламп. Чуть не прыгала от радости.
Одна керосинка была в металлической оправе с железной петлей сверху, чтобы держаться. Другая, словно лампа Алладина, только без носика: такая же изогнутая ручка сбоку и пузатое приплюснутое основание. Дополняло ее, похожее на сосульку, стекло.
Последнюю лампу Кэйса зажгла в комнате, где все еще сидел Герман и воспаленным взглядом следил за каждым ее движением. Керосинку, что с ручкой, носила с собой, когда нужно было спускаться в подвал. И впервые за этот вечер почувствовала себя легче. Хотя все еще бросала косые взгляды на Соколова и поглядывала с надеждой в другую комнату. Но там очертания предметов давно поглотила кромешная тьма, и от Наума не было слышно и звука.
Один раз Лина попыталась все-таки проверить, жив ли охранник, и направилась в комнату. Герман тут же ее одернул и показал на рецепт. И сдался он ему! Закусила губы и поплелась снова к подвалу.
Около
Сжалась от приступа голода. Давно урчал живот, а сейчас совсем, как веревкой обвязали – спазм за спазмом. Ангелина знала, что такое может быть после ее гастрита. Нельзя столько голодать. В прошлый раз резь началась после двухдневного истощения, но там были причины не есть и очень важные.
Как можно думать о еде, если она убила человека? Если ее жизнь зависит от какого-то рецепта? Сев на пол, Ангелина прижалась спиной к столу и подтянула к себе колени.
Здесь, в подвале, было невыносимо зябко.
Обняла себя и опустила голову на руки. Хотелось не просто плакать, а выть, но Лина держалась. Если она позволит себе слабость – не сможет выбраться. Хотелось верить в лучшее.
Посидела так минутку, размышляя где еще мог Тавиди хранить рецепт, а затем решила подняться наверх и посмотреть в подсобке.
Глава 11. Находка
Кэйса ступила на перекладину лестницы, чтобы в очередной раз выбраться наверх, но тут заметила странное очертание в углу лаза. Спрыгнула назад и осторожно пошла вглубь подвала и хорошо осветила пространство, подняв лампу повыше.
Там стоял сундук с резными узорами и позолоченными накладками, а сверху… Лина ахнула и отпрянула в сторону. На крышке сундука повисло тело человека. Оно было завернуто в белую, местами буро-грязную простыню. Кровь уже засохла и запеклась, но трупный запах не чувствовался – значит, умер недавно. Сердце грохнулось о ребра, из глотки вырвался пронзительный свист. Явно не своей смертью умер: шея вывернула неестественным образом, и на ней зияла разорванная рана с запекшейся кровью.
Лина набрала в легкие воздуха, чтобы крикнуть, но вовремя остановилась. Зажала губы, крепко-крепко закусив пальцы. Главное, не проколоть кожу. Главное, выдержать. Олигарх, жаждущий эликсир, всего в нескольких метрах выше.
– Что ты там застряла? – подал он голос.
– Все нормально. Я ищу, – сипло откликнулась Ангелина и осторожно вернулась к стеллажам.
Где гарантия, что это не Герман убил старика?
Все слишком сложно. Лина даже не хотела задумываться. Тряслись коленки и от мыслей забивало дыхание.
Хоть как не убегай от несчастья – оно всегда дышит в спину. Особенно, если выбрало тебя жертвой.
Сверху было тихо.
Ангелина подошла к покойнику и, скривившись, стянула его на пол. Прикрыла локтем нос. Труп неприятно соскользнул вниз, грохнув об пол, как бревно. Явно в сундуке что-то ценное, раз он так его опекал перед смертью.
Замок щелкнул – ключ торчал в скважине. Крышка зашипела, и помещение наполнилось резким ароматом цветущих полей. Теперь эти запахи были искусственными, потому что понятие «поле» давно уже стерлось и люди теснились в многослойных городах, начиненных технологиями.