Америка глазами русского ковбоя
Шрифт:
Мои, уже ставшие приятелями, полицейские не были обрадованы этим отказом. Они знали, что если отдадут приказ, им-то и придется меня арестовывать и вывозить на границу. Выход они нашли, позвонив Трэйси Робертс, моей спонсорше, подписавшей гарантийное письмо. Она подтвердила согласие принять меня у себя дома в Пойнт-Робертсе, на территории США.
Пойнт-Робертс
8 октября
Констебли Грант Рэйнсли и Майк Кунцевич приехали с коневозкой и погрузили туда Ваню, на другую машину с платформой принайтовили телегу. Вот такой процессией мы отправились к границе
Уже через час, без всяких формальностей миновав границу, мы подъехали к дому Трэйси. Эта красота моя голубоглазая была занята ремонтом дома и вышла к нам перепачканная краской, но тем еще более обаятельная. Я всегда смеялся над дурацкой поговоркой о ложке дегтя в бочке меда – ну и пусть будет медок с запашком дымка!
Не успели мы приступить к разгрузке, как из соседнего дома фурией вылетела женщина. Оттолкнув Трэйси, она бросилась к полицейским с жалобами на плохое поведение моей спасительницы. Прекрасное лицо Трэйси исказилось и побагровело от праведной ярости, и она перешла в контрнаступление. Женщины грудь в грудь, словно клуши, наскакивали друг на дружку и на полицейских, крича что-то неразборчивое.
Констебли, хотя и в форме, были все-таки на территории США. Они попытались объяснить женщинам, что в чужой стране у них нет права вмешиваться в их дела. Пикантность же состояла в том, что женщины были тоже канадскими гражданками и привыкли жаловаться канадским полицейским.
Взаимные обвинения были настолько абсурдными, что не хочется даже их описывать. Вкратце – соседка упрекала Трэйси, что та плохо ухаживает за своей старой лошадью, а Трэйси обвиняла Кристину во вмешательстве в ее частную жизнь. Полицейские едва отбились от женщин, объяснив, что с взаимными претензиями те должны обращаться к местному, американскому шерифу.
За последние два дня, несмотря на наши противоречия, я успел сдружиться с этими представителями власти. Жаль, что общение с людьми по дороге бывает слишком кратким, чтобы узнать их лучше. Вот и здесь, только когда Майкл Кунцевич подарил мне детскую книжку для раскрашивания, я узнал, какой он великолепный художник и добрый человек. Майкл на собственный кошт издал эту книжку с картинками лошадей и всадников и раздавал бесплатно детям, которых встречал, патрулируя город. В дневнике он оставил запись: «Счастливо закончить маршрут, и запомни: никогда не бывает плохих дней, когда ты на лошади – только хорошие или еще лучшие дни». Его партнер и начальник, Грант Рэйнсли, выразился кратко: «Анатолий, ну и путешествие! У тебя есть что рассказать. Наилучшие пожелания от конного подразделения полиции Ванкувера».
Они решили использовать пребывание на территории США для закупки спиртного впрок. Как я уже писал, в США цены значительно ниже, чем в Канаде. Я отправился с ними в торговый центр, и уже там мы распрощались окончательно друзьями.
На берегу океана стоял бар «Таверна Киниского». Летний сезон закончился, и посетителей было мало. Я заказал кружку темного ирландского пива «Гиннесс» и, прихлебывая его терпкую горечь, со смыслом уставился на океанскую даль. Говорят, отсюда можно видеть резвящихся китов. Но, видимо, тем не пристало резвиться, поскольку закончился сезон размножения. Киты – не люди, секс у них не хронический, а периодический, хотя они тоже теплокровные животные.
Устав от осмысленной бессмыслицы наблюдения за поведением китов, решил понаблюдать, как резвятся теплокровные посетители бара. За стойкой рядом индеец с черной косой и огромной серьгой в ухе тоже наслаждался пивом, а пол вокруг него был усеян билетиками лотереи. Он сказал, что за полчаса спустил 150 долларов. Неизвестно, сколько он еще намеревался истратить – предсказатель племени пообещал ему сегодня удачливый день. Американские индейцы за последние годы в своих игорных домах научились зарабатывать деньги на слабости белых к деньгам. Этот же индеец явно решил доказать, что он ничем не хуже белых.
К вечеру бар под завязку наполнился клиентами. Все они были канадцами, приехавшими сюда попить пиво, которое было в полтора раза дешевле, чем у них в стране. Они мне напомнили финнов, катавшихся на выходные через границу в Ленинград, чтобы вот так же нализаться там почти на халяву.
Когда в 1846 году установили американо-канадскую границу, то 49-я пограничная параллель отсекла этот кусок полуострова Канады, и он оказался владением США, но по земле сюда можно добраться только через Канаду. Я решил обойти Пойнт-Робертс площадью порядка пяти квадратных километров. Населен он в основном канадцами, купившими здесь недвижимость. Пешком можно было легко пересечь границу, но проезжей была только дорога, по которой мы сюда приехали. Выстроившиеся сплошным рядом вдоль границы дома фасадами выходили на Канаду, а задними дворами на мелкую канаву, отмечавшую границу США.
Вернувшись в дом Трэйси, я нашел ее в вихре руководства деятельностью двух уборщиц и плотника. Она носилась по своим владениям и раздавала указания, которые никто не воспринимал. Уборщицы-полячки не понимали по-английски, а плотник Джим Скотт давно уже понял, что «выслушай женщину – и сделай наоборот».
Джим был давним приятелем Трэйси и ее мужа, с которым она была в процессе развода. Большую часть года Джим жил у себя на ферме, расположенной в горах острова Молокаи. Двадцать лет назад он впервые оказался на Гавайских островах и влюбился в них навсегда. На его счастье, тогда на продажу был выставлен участок земли в четыре гектара, и всего-то за 23 000 долларов. Естественно, денег таких у Джима не было, и он ринулся к отцу в Детройт, чтобы занять эту сумму.
Отец всю жизнь проработал на конвейере автомобильного завода и считал, что на Гавайи можно ехать отдыхать после выхода на пенсию, а не до. Сын же решил начать жизнь с отдыха, что было явно против моральных устоев старого американского пролетария. Несколько дней длилась битва идеологий, но молодость победила. Правда, деньги были даны Джиму под высокий процент, и недвижимость переходила в собственность отца в случае неуплаты долга. На остров Молокаи Джим вернулся хозяином фермы. Он смог за десять лет расплатиться с отцом, работая на строительстве домов в столице штата, Гонолулу.
Вот и кайфует Джим в долине Вэлуа (в переводе с гавайского «многоводье»), названной так из-за трехсот водопадов, обрушивающихся с гор в долину. Соседи – ему под стать: работают только изредка, питаясь тем, что выращивают на своей земле. Кличка у него там – Манговый Джим, данная за пристрастие к выращиванию манговых деревьев. Есть у него также вкуснейшие сорта маниоки и других островных фруктов и овощей. Когда хочется мяса, Джим подстреливает в горах дикую свинью и делится добычей с соседями. Они также не забывают о нем, практикуя коммунистические отношения на отдельно взятом острове. Электричество и телефон в долине считаются дьявольской придумкой и жителями туда не допускаются.