Америка глазами русского ковбоя
Шрифт:
Его друзья Чарли и Джулия Добсон ждали нас в недавно отстроенном просторном бунгало, еще пахшем краской и олифой паркетных полов. Чарли работал финансовым консультантом и, похоже, знал свою профессию достаточно, чтобы зарабатывать деньги и строить подобные дачи.
Они устраивали вечер в честь приезда друзей из штата Мэн. Нонни с мужем Дэвидом Томсоном и дочерью Энни девять месяцев шли на яхте «Горький пот», огибая Северную и Южную Америки вначале по Атлантическому, а потом Тихому океану. Такой опыт не прошел даром. В них чувствовалась обретенная правда, которая достается только тем, кто побывал на краю жизни и смерти, познал величие океанов и собственную силу и слабость. Мы сразу ощутили взаимную симпатию и близость. Нонни записала в дневнике: «Благодаря общению с океаном и матерью-природой мы поняли, что люди везде добры и чисты. Жизнь прекрасна, и дружба – это любовь. Верь в это!» Да я почти верю, либо пытаюсь.
Мы разожгли во дворе добрый костер, пили вино и чешский ликер «Бехеровка», жарили шашлыки и пекли картошку. Нас окружала глубокая ночь, а свет костра освещал, охранял и объединял. Мы знали, что без друзей не выжить.
Утром, по дороге к Портленду, убедился еще раз, насколько опасно двигаться в этом мире с меньшей скоростью, чем окружающие. Люди не привыкли к лошадям на дороге и пролетают на своих железных конях всего в нескольких сантиметрах от телеги, хотя и еду я по обочине. На некоторых участках скалы сжимают шоссе с двух сторон, и обочина исчезает. Когда это случается на крутых поворотах, то по спине мурашки бегают – ведь 100 км/час здесь нормальная скорость.
Проезжавший мимо Марк Уивер, видимо, почувствовав мое состояние и усталость лошади, предложил отдохнуть у себя на ферме, рядом с дорогой. У него тоже были лошади, и Ваня получил свою порцию сена и яблок, которых здесь изобилие. Мы пили отвратительный американский кофе и общались так, словно всю жизнь дружили. На прощание Марк написал такое послание: «Поиск друзей и познание чего-то нового помогают нам в жизни. Трудные дороги и тяжкие времена делают нашу жизнь осмысленной. Счастья тебе, мой друг навсегда».
Проехав еще километров пять, я зарулил на заправку напоить себя и лошадь. Группка странно одетых и небритых мужчин стеснительно приблизилась к телеге, и один из них заговорил полурусски. Оказалось, что Эдоли, Идрис и Дан только иммигрировали сюда из Косова. По-английски – ни гу-гу, а жить надо. Пообещали им здесь работу на стройке за 5 долларов в час, но потерялись они на дороге, а спросить – языка не хватает. Я с удовольствием помог, расспросив у местных, как попасть на стройку, и объяснил все братьям-славянам на нашем общем языке.
Сволочи политики натравили в Югославии православных на мусульман, католиков на православных, сербов на хорватов, славян на боснийцев и т. д. Повырезали они друг друга, а потом вынесла пена войны этих людей сюда, в страну, принимающую всех жертв преследований. И кто знает, были эти мужики жертвами или сбежавшими от возмездия палачами – для меня они были людьми, нуждавшимися в помощи.
Вышедшая на пенсию служащая полиции Шарон Бенсон встретила меня по дороге и предложила помощь в поисках стоянки на ночь. По мобильнику она обзвонила друзей и знакомых и в конце концов нашла подходящее место в доме Линды Шоки и Кэролайн Кардинал. Ее подружки были вышедшими на пенсию учительницами, жившими в городишке Сэнди. Нашлось у них пастбище с пенсионной лошадкой, и дали барышни пристанище мерину и русскому мужичку.
Эти старушонки были чуть старше меня и, не имея собст венных семей, решили съехаться и жить вместе. Линда была постарше и повыше; вероятно, она выполняла роль мужа. Артистичная и томная Кэролайн вполне соответствовала женской половине этого союза. Господь одарил ее ангельским голосом и чувством музыкальности, что подвигло Кэролайн на создание альбома песен «Краса Орегона». Она сочинила не только музыку, но и слова песен и подарила мне кассету, на обложке которой написано, что альбом посвящен «Тем, кто видит Орегон страной обетованной. Надеюсь, эти песни вдохновят людей сохранить красу Орегона, его леса, горы и океан».
Я был тронут до слез, когда на следующее утро Кэролайн вручила мне листок бумаги с поэмой, посвященной моему путешествию. Она прекрасно звучит по-английски, но таланта перевести ее на русский у меня нет.
Портленд
1 сентября
Утром Кэролайн позвонила подруге и они договорились с ней о моей ночевке на ее подворье. Однако, приехав к Флоренс, у которой был дом с чудесным пастбищем рядом, я обнаружил, что та сожалеет о своем обещании меня пристроить. Сидя на облучке телеги и ожидая решения моей судьбы, я закурил трубку. Тут же подлетела хозяйка и заявила, что не позволит курить на своей территории, то есть под открытым небом, покрывавшим пространство, где она обитала. Ну, теперь уж было ясно, что валить надо срочно. Тотчас Господь послал мне Джоан Ньюлэнд, проезжавшую мимо и решившую пригласить меня на ферму, находившуюся километрах в пяти западнее, как раз на моем пути.
В пригороде Портленда, Траутдэйле, я оказался на ферме арабских скакунов. Содержал ее Майкл Хартман, вышедший на пенсию капитан дальнего плавания. Лошади были его хобби, и ферма приносила больше расходов, чем доходов.
Обитатели фермы с первого же взгляда влюбились в моего красавца Ваню и отвели ему наилучшее место на конюшне, снабдив зерном и сеном. На этой ферме царила атмосфера доброжелательности и фантастического дружелюбия людей, связанных общим и любимым занятием разведения самых грациозных в мире арабских лошадей. Меня поместили в дом для гостей с отдельной спальней и душем. Жена была в отъезде, поэтому, извинившись, что не может устроить для меня званого ужина, Майкл заказал в соседнем ресторане копченую утку, которую вскоре доставил на дом китаец-рассыльный. Я созвонился с конной полицией Портленда, и сержант Дэвид Пул согласился пристроить Ваню на конюшне полиции, в центре города.
Утром, зная, что ночевка Ване обеспечена, я не спешил, проезжая окраинными улицами, и мог себе позволить останавливаться и общаться со всеми, кто этого хотел. На углу 86-й улицы привязал лошадь к дереву и попросился в дом напиться. Хозяйка, Дженнифер Мак-Кэммон, оказалась издателем и редактором газеты «Семейная жизнь» и была счастлива, что, не выходя из дому, может взять у меня интервью.
Дэвид Форман встретил меня на углу Флэндерс-авеню и представился «человеком пыльцы». (Я извиняюсь за корявый перевод, но подчас у меня не хватает русских слов для английских выражений.) Он содержал магазин по продаже не загрязненных химией продуктов и был энтузиастом использования продуктов пчеловодства в лечении всех видов болезней. Особенно прославлял он достоинства прополиса, но и в России это лекарство попу лярно. А вот про мумие американцы даже и не слышали.
Я как-то нашел в Скалистых горах залежи мумие, по качеству не уступавшего памирскому, и показал его индейцам племени шошони. Они не только впервые держали его в руках, но и никогда не слышали о его целебных качествах.
На подъезде к мосту через реку Вилламет меня остановила девчушка лет двадцати (в моем возрасте все девушки до тридцати лет выглядят девчушками), длинноногая, цыганистого вида, и попросила прокатить. Я настолько был удивлен ее просьбой и восхищен ее ногами, что помог взобраться на облучок и попросил написать в дневнике о себе. Вот ее ответ: «Зовут меня Гамэн, что переводится с французского: „уличный постреленок“, ну типа бездомной цыганки. Когда я увидела вас, то решила догнать и пожелать счастливого пути. Мне дает надежду то, что вы осуществляете мечту и вдохновляете таких, как я, мечтателей».