Америка и американцы
Шрифт:
— Нет, — сообщил Бжезинский, —это от Мухаммеда Али из Танзании. Он хочет вернуться в Соединенные Штаты.
Президент, который никогда не впадает в панику в кризисной обстановке, сказал:
— Он не может так, поступить. Его миссия — краеугольный камень нашей внешней политики.
— Я понимаю это, мистер президент, но он в своей телеграмме пишет, что президент Танзании не хочет с ним встретиться.
— Почему? Не потому ли, что Али больше не чемпион мира?
— Нет! Потому, что он черный.
— А сам президент Танзании разве не черный?
— Вот
— Разве он не понимает, что я послал Али вовсе не из-за цвета его кожи. Я послал его только потому, что он наилучший дипломат, какого я мог раздобыть.
— Я это знаю, и вы это знаете, но ведь больше об этом никто не знает.
— О чем еще Али сообщает в своей телеграмме?
Бжезинский прочел: «Все черные африканцы здесь, в Танзании, говорят мне о своей борьбе с Южной Африкой, а не с русскими. Как случилось, что вы не сказали мне об этом, когда посылали меня специальным послом на «черный континент»?»
— Я знал, что делал! — воскликнул Картер, —Почему бы вам не телеграфировать ему, что, если он прервет столь быстро свою миссию, русские могут на этом выиграть со своими Олимпийскими играми.
— Я разговаривал с нашими людьми в Танзании, они, оказывается, уже сказали ему это. Но он заявил, что вопрос вовсе не в этом, а в том, что он — величайший дипломат в мире и лишится этого титула, если ни один глава государства не встретится с ним.
— Но ведь это только одна страна. Уверен, что президенты Кении и Либерии его примут.
— Конечно, но они ведь уже решили не участвовать в Московской Олимпиаде.
— Он лее об этом не знает, — сказал Картер.
— Думаю, что вам следует послать ему немедленно телеграмму, мистер президент. Если Али отменит свою поездку, мы можем не только потерять Афганистан, но и проиграть предварительные игры в штатах Мэн и Нью–Гэмпшир.
— Ол–райт! Пошлите ему следующую телеграмму: «Дорогой чемпион! Как президент Соединенных Штатов и верховный главнокомандующий, приказываю вам продолжить дипломатическую миссию. Наша единственная надежда избежать конфронтации между двумя величайшими ядерными державами упирается в вашу способность убедить Нигерию и Сенегал оставаться этим летом дома. Вся Америка ожидает вашего решения».
К счастью для всех нас, Али решил продолжить свое историческое путешествие.
Единственная причина, почему я сейчас напоминаю эту историю, объясняется тем, что президент продолжал упорствовать и оставался в Овальном кабинете во время предварительных выборов в штате Мэн, в то время как Тедди Кеннеди имел возможность использовать в своих целях «кризис вокруг Али», который многие дипломатические обозреватели рассматривают теперь как поворотный пункт в советско–американских отношениях.
ЯПОНЦА — В ВИЦЕ–ПРЕЗИДЕНТЫ
пер. Данилова С. Н.
Когда несколько недель назад
— Ронни, я могу так сделать, однако это будет неправильно.
Я знаю, он был разочарован. Он просил меня:
— Ты ведь единственный член партии, не считая, конечно, мою жену Нэнси, который разделяет мои убеждения. Мы бы с тобой составили прекрасный дуэт.
— Это правда, — сказал я. — Мы оба верим в одни и те же идеалы и полагаем, что доллар должен быть твердой валютой, а Советский Союз — слабым. Однако я считаю, что ты должен выбрать в вице–президенты кого-нибудь более либеральных, нежели наши с тобой, убеждений, чтобы таким образом сбалансировать взгляды будущего руководства страны и тем самым вернуть Америке уважение всего мира, которого она лишилась в последние четыре года.
— Чью кандидатуру бы посоветовал? — спросил он.
— У меня есть кое-кто на примете, правда, не знаю, устроит ли он тебя, — отвечал я.
— Выкладывай, — сказал он.
— Полагаю, — начал я, — что тебе следовало бы пригласить в вице–президенты японца.
— Ты имеешь в виду американца японского происхождения? — удивился он.
— Нет. Я имею в виду самого настоящего японского японца. Видишь ли, японцы все больше внедряются в нашу экономику, так почему бы им не иметь своего человека в американском правительстве? Возьми, например, сообщение о том, что «Форд компани» собирается сотрудничать с «Тоётой». Парни из «Крайслера» заигрывают с «Мицубиси», а администрация «Хитачи» объявила, что компания вскоре начнет выпуск своих компьютеров в Соединенных Штатах. Для американской экономики было бы чрезвычайно полезно, если бы японский бизнесмен стал нашим вице–президентом.
— Сомневаюсь, — отвечал Ронни, — что эта идея столь привлекательна. Кое-кто у нас все еще помнит Пёрл–Харбор.
— Но ведь все больше американцев разъезжают в «хондах», — не сдавался я. — Послушай, Ронни, японцы зарекомендовали себя эффективными, продуктивными и дисциплинированными работниками. Именно это необходимо сейчас нашей стране гораздо больше, чем что бы то ни было еще. Выбрать в вице–президенты японца — значит продемонстрировать всем, что ты стремишься вновь превратить Соединенные Штаты в нацию номер один в мире, даже если из-за этого придется завалить весь земной шар японскими телевизорами.
— Но я не знаком ни с одним из японских бизнесменов. Как я могу быть уверен, что мы сработаемся с ним в Белом доме? — спросил Ронни.
— Это и хорошо. Тебе не надо будет об этом даже беспокоиться. Они настолько вежливы и сдержанны, что твой японский вице–президент скорее покончит жизнь самоубийством, чем выразит недовольство своим постом и потребует чего-то большего. Зато никто лучше них не делает кинокамеры. Японцы через десять лет будут иметь долю в каждом бизнесе в Соединенных Штатах, так почему бы не выбрать одного из них, чтобы он оказал нам помощь уже сейчас? — настаивал я.