Америка-мать зовёт?
Шрифт:
Глава восьмая
Марина: первые месяцы в Америке
Потянулись долгожданные американские будни. Роб уезжал на работу, а вечера просиживал в спальне у компьютера. Он играл в игры, курил, не утруждая себя тем, чтобы выйти и подымить на балкончике, как делали все ее знакомые русские курильщики из бывшего СССР. И это было не единственным недостатком, который раздражал Марину. Роб мог положить свои ноги в ковбойских сапогах на чистый кофейный столик или в куртке завалиться на незаправленную постель. Это плебейство просто выворачивало ее наизнанку. Никто из ее русских знакомых этого бы
Иногда Марине казалось, что ее персональный Исполнитель-Союзник-Ангел-Хранитель ехидно хихикает, хлопая себя по невидимым бокам всякий раз, когда американец-мечта делал что-то не как все те, кого Марина знала!
Когда Марина с Робом собирались в магазин за продуктами, она накладывала макияж, завивала волосы, а Роб выходил из дома в рваных шортах, майке наизнанку и туфлях на босу ногу. Как бомж или алкаш совковых времен.
Марине было страшно из-за того, что человек, к которому она приехала, оказался не тем принцем, каким она его видела в Москве. Но развернуться и уехать обратно не было сил – она была готова привыкать к прокуренной квартире и разным другим мелочам. Она не верила, что жизнь в Узбекистане и России может наладиться, а уж понятие, что с милым рай в шалаше казалось устаревшим. Лучше с не очень милым, но не работать за копейки. Статус «жена американца» грел ее самолюбие, как некоторых женщин с более высокими запросами грел бы статус «жена министра» или «жена пластического хирурга».
Трудно было понять, как угодить этому сорокалетнему американцу, который почти всю жизнь был самостоятельным. Диета – фастфуд. Полное отсутствие тарелок дома. Только одноразовые. Поэтому керамическую посуду они купили вдвоем. Выбирал он. Марина не спорила, но какой нужно иметь вкус, чтобы купить белые тарелки с черной каемочкой? Чтобы сочетались с его черно-белыми полосатыми кухонными полотенцами и черной кофеваркой! Марина черный и коричневый цвета признавала только в двух вещах – шоколаде и брюках. Все остальное должно было быть цветным и радовать глаз! Но Роб считал иначе.
Марине было страшно: вдруг жених решит выслать ее обратно как посылку? Вот засмеют ее, наверное, на родине. Опять в школу устраиваться на работу? Для нее то, как она выглядит в глазах других людей, было важнее, чем ее собственное душевное равновесие. Ха! Можно подумать, если бы она вернулась обратно, то ее душевное состояние расправилось бы как павлиний хвост! Это было бы возвращением старухи к разбитому корыту. Она представила, что ей в лицо или за спиной скажут: «неудачница», «не смогла зацепиться в цивилизованной стране», «кому ты будешь нужна в свои двадцать пять?», «что ты вернулась сюда ловить?» Марина мысленно обижалась на приписанные другим людям слова и мысли. Там, в Узбекистане, нужно было учить узбекский, а он ей давался плохо. Другое дело – английский. Она была готова учиться всему, чтобы зацепиться в Америке и помогать по мере возможности своим близким.
Мечта Роба – найти женщину с языковым барьером в придачу, которая мало что понимает в жизни, осуществилась, но он не ожидал, что придется ее учить пользоваться всеми бытовыми приборами. Разве он знал, что в ее стране была другая техника? Или вообще отсутствовала? Марина никогда не видела посудомоечную машину, микроволновку, не умела пользоваться кофеваркой. Отношения в семье были не муж – жена, а учитель – ученик или родитель – ребенок.
Роб на работе имел возможность пойти на ланч в кафешку или ресторанчик, но завернутые русской невестой бутерброды по утрам брал с собой,
Еще до отъезда мать Галины, которой довелось быть лично знакомой (шапочно) с Робом, убедила Марину в том, что он ей все купит в Америке, щедрый и богатый, и не нужно тащить личные вещи из Узбекистана в Атланту. Почему она решила, что он – щедрый и богатый? Потому что он пригласил в ресторан своего друга Дэвида, его русскую жену Галину и ее пожилую мать, заказал бутылку дорогого вина и оплатил счет. На самом деле Роб не был богатым. Он просто сделал широкий жест. Ведь к его другу приехала из Узбекистана русская теща! Просто у всех разные понятия о щедрости и богатстве.
Собираясь в Штаты, Марина положила в чемодан два одеяла из верблюжьей шерсти, аляповатые узбекские полотенца, хрустальные вазы, узбекский сервиз, ляганы, платья вечерние, которые только в театр да на свадьбы надевать. Ни ночнушки, ни тапочек или кроссовок она не взяла. Конечно, американец был разочарован. Мечтал найти жену не как у всех, и тратиться приходилось на нее тоже больше, чем он ожидал. Он знал, что предстоят траты на свадьбу и свадебное платье, а тут невесту еще, оказывается, надо одеть.
Работал Роб с восьми утра до пяти вечера, а в выходные хотел проводить время у компьютера со своими игрульками, а не таскаться с Мариной по магазинам. Наивная девочка заблуждалась, думая, что все сможет быстро себе купить. АМЕРИКАНСКОЕ! Она не предполагала, что почти все вещи, которые продаются в США, сделаны в Китае. В Америке, оказалось, размеры не такие, как в странах СНГ. Марина в магазинах не умела ориентироваться, не знала, как найти свой размер. Мужские размеры были одни, женские – другие. Вес измерялся в фунтах, а не в килограммах. Дюймы и футы вместо сантиметров и метров, галлоны вместо литров, Фаренгейт вместо Цельсия. Другая система измерений во всем, в голове – каша. Неужели она когда-нибудь разберется во всем этом?
Тем более в магазинах было такое изобилие, что ее тошнило от шопинга. Девушка была не готова к самостоятельной жизни. Четверть века ее одевала мама: шила или покупала дочке вещи по своему вкусу, так как Марина, в отличие от большинства представительниц прекрасного пола, была совершенно безразлична к одежде, обуви и моде.
Попав в Америку, она не могла определиться, в каких вещах ей будет удобно и что с чем лучше сочетать. Первое время она носила безразмерные майки Роба, которые болтались на ней как балахоны.
В глазах жениха Марина была вампиром: приехала ему на голову иждивенка без копейки денег и даже трусы с майками себе не привезла. И еще посылки думает родственникам отправлять. Робу казалось, что Марина все делает «через задницу», не спросив совета, не потрудившись перевести инструкции с английского на русский! Для чего он подарил ей электронный словарь? Ее самодеятельность и упрямство раздражали.
Роб запретил звонить в Ташкент чаще одного раза в неделю. Частенько, проводив Роба на работу, отключив телефон, она заваливалась спать, потом вставала, завтракала, ходила за почтой, купалась в бассейне и снова вырубалась. Как засоня-ленивец. Иногда она пыталась что-то приготовить, занималась глажкой простыней. Глажку нижнего белья и простыней Роб считал непростительным убийством времени. Ведь они сушили белье не на веревках, как в Узбекистане, а в сушильной машине! Горячий воздух и так убивал микробов. А потом простыни натягивались на матрасы. Зачем их отглаживать утюгом?