Америка о’кей
Шрифт:
Лука — поборник просвещения.
— Книги, книги и еще раз книги, — настаивает он, и при этом бородка у него дрожит. — Минимум по семь с половиной штук на человека ежедневно. Книг можно покупать бесконечно много, все равно никому и в голову не придет собирать библиотеку.
Поняли, друзья? Каждый гнет свою линию.
Так всегда. О да!
Вечно одно и то же. Всяк дует в свою дуду.
У-у! У-у! У-у!
Папа прикрыл глаза: думает. Наконец он вверяет долгожданное «ммм» Иоанну.
— Отлично, —
— О’кей, хорошая идея, — поддерживает Марк. — Мы еще шире вовлечем народ в разные конкурсы, обрушим на него новые диаграммы, цифры (очки), товары по льготным ценам. Так сказать, массированный удар.
— Наш Эдуард всегда на высоте положения, — подпевает Лука.
А, то-то же! Эдуард — мой отец. Ооо!
Матфей, пожевав, одобрительно выплевывает кусок сигары.
— День отказа. Недурно звучит, думаю, понравилось бы даже противникам, еретикам, раскольникам. Если бы они у нас были, ихихихи, ахахахаха. О’кей. Для производства это будет как глоток кислорода, и-и-и. И веру укрепит.
Ну разве не молодец наш защитник культа? А? По-моему, Матфея можно пощадить, ууу, у меня пока что нет оснований для его ликвидации.
Тому, кто стремится к власти, здравый смысл подсказывает: врагов следует безжалостно (беспощадно) убирать. Это истина.
А?
Слышатся звуки трубы.
О!
У!
Уже?
Нет чтобы завтра.
Лука прислушивается.
— Это войска возвращаются из Европы.
Матфей бросает в воздух шляпу.
— Ууу, ту-ру-ру! Трубы трубят победу!
— Скорее, — торопит Марк. — Бежим встречать победителя. Так сказать.
Кардиналы убегают, и одновременно в тронный зал, запыхавшись — уф, — влетает Маргарита. Папская жена.
Моя мать.
Послушайте ее. Послушайте.
— Эдуард, это наш сын Георг. Он возвращается с победой.
— Браво, браво.
Скучным тоном.
Маргарита воздевает руки с переплетенными пальцами.
— Мои молитвы защитили его.
Эге. Иоанн смотрит на Эдуарда.
— Георг вернулся, — говорит он шепотом. — Лучше мне не мозолить ему глаза. А?
— Ммм, — отвечает (кисло) Эдуард.
Иоанн улыбается.
— Отлично. Я остаюсь. Только ведь и он будет мне завидовать — не меньше других. Я его боюсь.
Эдуард мотает головой — дескать, не бойся.
— Мммм.
— Как хочешь, — ласково (о-о-о!) отвечает Иоанн. — Располагай мною по своему усмотрению. Я был и остаюсь младенчески чист и невинен. Отлично.
Маргарита начинает проявлять назойливость:
— А ты что не идешь встречать нашего сына?
— Ммм.
Ворчливое мычание Эдуарда, всегда неохотно отрывающего зад от трона, если только это не связано с тем, чтобы отправиться спать, обращено (ох ты!) к жене.
— Отлично, — без запинки расшифровывает Иоанн. — Он сказал: «Маргарита, пошла вон!»
О! Ого!
Пора. Я должен действовать. Сам не знаю — как.
Но немедленно. Сию минуту, у-у!
Колченогий Ричард.
Безмозглый Ричард.
Трусливый Ричард.
Ух!
Коварный Ричард.
Ах!
Мрачный Ричард.
Ричард без страха и упрека — а, то-то же!
9
Я крадучись — ооо! — обхожу вокруг колонны.
Выйдя на открытое место (на свет), сталкиваюсь с отцом. Опирающимся на руку Иоанна.
Мать притворяется, будто меня не замечает. И-и-и, и это в двух шагах! Ах, просто она игнорирует мое присутствие.
Отец при виде меня мрачнеет.
Он недоволен и сердито бросает мне:
— Мммммм.
Иоанн — у! — усердно переводит:
— Отлично. Ты же знаешь, аббат Йоркский, что не должен выходить из своих комнат. Безмозглый слизняк.
Сказать ему?
У, я это вычитал в одной книге.
Нет, все-таки скажу.
— Сучий сын!
Ага, сказал.
Рыча, Эдуард отвешивает мне оплеуху. Ух, от которой я лечу на пол.
Вот это затрещина, люди!
Зато — охохо — она питает мою ненависть.
Подогревает ее.
Умножает.
Мне больно. Я беспомощно барахтаюсь, перекатываясь на горбу. Ууу!
Оба голубка ушли. Маргарита собирается последовать за ними.
— Мать!
Она останавливается, не оборачиваясь. Маргарита.
— Чего тебе?
— Помоги подняться.
— Некогда. Я должна обнять Георга. Первая, раньше всех.
Эх!
Я усиленно (отчаянно) болтаю конечностями. Будто опрокинутый на спину паук.
— Я тоже твой сын.
Протягивая мне руку, она старается не смотреть на меня.
— С ним-то мне повезло.
— Ну да, а со мной вышла осечка. (Ай, ай, ай!) Скажи, мать, это правда, что я родился преждевременно?
— Беременность была неблагополучная, я тебе говорила.
— Опля! Значит, как выкидыш я нормальный, а?
— Перестань меня мучить, Ричард.
Я парирую. Молниеносно.
— Ты хочешь сказать, что Ричард действует тебе на нервы? — ору я. — Так бы и говорила! А мучиться предоставь мне!