Америка off…
Шрифт:
— Выбросили что-то из машины… — Бэрринстон поднял к глазам бинокль, но мощная оптика ничуть не прояснила природы неподвижного бугристого по форме предмета, — Может быть, бомба?
— Так далеко? Опять, наверное, заложника где-нибудь прирезали…
— Ты думаешь, там голова? Чересчур великовата.
— Нужно пойти взглянуть…
— Сейчас, разбежался! Вдруг там все-таки взрывчатка? Что-то не тянет лететь домой в цинковом ящике…
— Ладно, проверим… Эй, Стивенсон!
— Да, сэр!
— Видишь там кучу дерьма на дороге?
— Так точно, сэр!
— Причеши-ка ее из своей пукалки… Одну короткую очередь в пять патронов — не больше! А вы присядьте от греха, — велел он любопытно вытягивающим шеи подчиненным, — не дай бог, шарахнет…
Все каски снова попрятались за мешками с песком.
Пятидесятый дисциплинированно выдал шесть выстрелов и замолк.
— Молодец, парень! — похвалил новобранца сержант, но тот тут же сам испортил все впечатление.
— Да у меня затвор заело… — раздался в наушнике плаксивый голос.
— Чертов южанин! — буркнул Аткинс, запуская пятерню под каску, и тут же накинулся на скалящих зубы солдат: — Чего сидите? Форстер, Лайонелл, живо сбегайте и посмотрите, что это за дерьмо!
Других слов, обозначающих различные предметы, бывалый сержант тоже знал немало, но остерегался их применять, дабы не травмировать уши подчиненных.
Роджер наблюдал в бинокль, как «герои», едва не на цыпочках, подкрадываются к загадочному предмету, порядком разлохмаченному крупнокалиберными пулями и теперь действительно более всего напоминавшему навозную кучу, и, опасливо потыкав кончиком винтовочного ствола, склоняются…
— Ну, чего, чего мешкают? — изнывал от нетерпения сержант, постоянно порываясь отнять у Бэрринстона оптический прибор и щурясь из-под ладони на копошащиеся фигурки.
Наконец, Форстер и Лайонелл выпрямились и едва ли не бегом направились обратно, волоча за собой нечто, судя по всему, не слишком тяжелое. Почему-то при этом солдаты воротили носы в разные стороны.
— Что там? — высунулся из-за бруствера Аткинс, когда парочка приблизилась.
— Да тут… Сами взгляните.
Сержант и капрал приблизились к штуковине, оказавшейся обычным туго набитым джутовым мешком с какими-то арабскими надписями. Из прорех выглядывало что-то белое…
Еще за несколько метров от мешка понесло таким мощным зловонием, что Роджер зажал нос и отвернулся, подавляя рвотный спазм. Смрад был почище, чем трупная вонь в развалинах взятой штурмом Эль-Фаллуджи, в очередном окончательном взятии которой ему год назад довелось участвовать.
— Они что, кошек дохлых туда насовали? — прогнусавил Аткинс, могучей пятерней в перчатке зажимая свой несколько раз переломанный обонятельный орган. — Что это за вонь?
— Никак нет, сэр! Не кошки, сэр! — отрапортовал Форстер, держась от находки на почтительном расстоянии и с наветренной стороны. — Там деньги, сэр!
— Какие еще деньги? — Сержант так опешил, что даже отнял от лица руку.
— Американские, сэр! — последовал бравый ответ. — Доллары!
— ???
— А еще говорят, что деньги не пахнут… — прогундосил капрал в крепко зажатый пальцами нос.
Десять минут спустя сержант, нацепив костюм химической защиты и противогаз, самолично вспорол мешок тесаком и убедился, что тот действительно битком набит долларовыми купюрами различного достоинства, преимущественно «Франклинами» и «грантами» [44] . Большинство банкнот было густо вымазано некой мерзкого вида субстанцией, которая и придавала содержимому огромного «кошелька» непередаваемый аромат.
44
Напомню, что Бенджамин Франклин изображен на купюре достоинством 100 долларов, а Уллис Грант — на пятидесятидолларовой.
— Сколько тут? — огорошенно пробубнил Аткинс из-под маски, сжимая в обеих ядовито-желтых лапах огромные пачки оскверненного американского счастья. — Миллионы, должно быть…
— Миллионов десять, не меньше, сэр! — авторитетно заявил Бэрринстон, из соображений субординации тоже надевший противогаз, но помогать командиру в его ассенизаторской миссии не спешивший, держась поодаль. — Будете отмывать? Рекомендую чистящее средство «Пуросан Супер», которое постоянно рекламируют на восьмом канале. Ну, там, где девчонки… Говорят, зверски ядреная штука. Всех вирусов поубивает, будто ядерной бомбой! Не верите? Один мой знакомый из маринов как-то в увольнительную прогулялся в веселый квартал и после этого зачесался, как шелудивый кот. Так представляете, он купил две бутылки этого «Пуросана» и…
— Вот еще, дерьма-то! — Сержант брезгливо швырнул состояние, которое держал в руках, в общую кучу. — Они ими что, задницу у всей провинции подтирали?
— Наверняка и у пары соседних… — Роджер указал пальцем на белевший в куче одинаковых черно-буро-зеленых бумажек прямоугольник побольше. — А это что? Неужели главари прислали свое… кхм… отдельной бандеролью?
На куске картона было аккуратно и, главное, совершенно грамотно, выведено оранжевым маркером по-английски: «Забирайте свои вонючие доллары и убирайтесь домой, в Америку!»
— И что мы со всем этим будем делать? — спросил капрал, когда потный краснолицый сержант стащил со взмокшей головы душную маску и брезгливо швырнул перчатки на кучу резаной бумаги. — Оприходуем и доставим в штаб? Вот там обрадуются многозвездные! А что? Я как-то раз…
— Черта с два! Поступим с этим дерьмом, как и полагается… Форстер! Тащи огнемет!..
От огненной струи вчерашние символы удачи и богатства вспыхнули, словно опавшие листья, а поднявшийся ветер погнал скрюченные черные хлопья далеко в пустыню…
— Господин президент!
Президент обошел стол и, приблизившись к послу Соединенных Штатов, сердечно пожал ему руку.
Одутловатое и бледное, какое-то белесое, словно брюхо дохлой рыбы, лицо и вечно влажные ладони заморского дипломата были ему органически неприятны, но что делать — протокол есть протокол! Посла великой державы нужно принимать вот так, в неформальной обстановке, почти по-дружески, пусть даже сама великая держава съежилась до средних размеров губернии.