Америка в моих штанах

Могутин Ярослав

МОЙ "ГАМБУРГСКИЙ СЧЕТ"

1 ОРГАЗМ - счетная единица и единица измерения, мера длины, веса и объема, единица сопротивления, напряжения и притяжения, силы тяжести и давления, температуры и влажности... Сколько твоих оргазмов на моем счету, а моих - на твоем? Вот мой "Гамбургский счет"!

КАЖЕТСЯ, Я ДАЛ ПО МОРДЕ РИНГО СТАРРУ. ИЛИ РИНГО СТАРР ДАЛ МНЕ ПО МОРДЕ

Под мощным рекламным натиском второй волны битломании я с друзьями иду на концерт "Битлз". Неизвестно, каким чудом, но нам удается заполучить места в самом первом ряду, прямо перед сценой. Концерт начинается, я достаю камеру и начинаю снимать, хотя знаю, что это запрещено. Друзья меня отговаривают, но я продолжаю снимать, и вспышка

моей камеры бьет музыкантам прямо в лица. Они по этому поводу резко напрягаются, и один из них, кажется, носатый Ринго Старр, слезает со сцены, подбегает ко мне и устраивает разборку. Он, видимо, просек, что я терпеть не могу их жлобскую команду. Не помню, чем все закончилось. Кажется, то ли он мне надавал пиздюлей, то ли я ему. Одно из двух. Таким образом я удостоился чести вступить в физический контакт с мультимиллионером, который решил тряхнуть стариной с корешами-мультимиллионерами, чтобы заработать побольше мультимиллионов. Неизвестно, чем в этот момент занимались секюрити.

Вот такой сон посетил меня недавно под мощным рекламным натиском второй волны битломании.

СЫНОВЬЯ ПОЛКА

Прочитал воспоминания американского солдата, ветерана войны во Вьетнаме, где он описывает, как они компенсировали недостаток в женщинах с помощью вьетнамских мальчиков, которые предлагали оккупантам свои услуги и тела в обмен на еду для их семей. "Никто из нас не считал себя пидором, но почти у каждого солдата был свой "дружок". Никто этого не скрывал. Некоторые пары жили вместе подолгу, и мальчики стирали наше белье и готовили еду, как настоящие жены..."

У каждой войны есть своя неофициальная история, о которой нельзя узнать из учебников. Достаточно вспомнить наших "сыновей полка", чтобы понять, что и в Великую Отечественную происходило то же самое. С той только разницей, что "сыновья полка" были свои, русские сироты, прикормленные и пригретые в крепких солдатских объятиях. И "никто из них не считал себя пидором".

"РАЗВЕНЧАНИЕ ГОМОСЕКСУАЛИЗМА"

Константин Кузьминский с гордостью рассказывает об организованной им антигомосексуальной выставке: "Мы решили развенчивать разные американские стереотипы. И начали с этого. Ведь здесь же все хотят быть "политически корректными", боятся обидеть педиков, этих, тех..." Меня это развеселило: "Ну и в чем же ваша смелость? Русские эмигранты и так до предела гомофобны. Делая эту выставку, вы не развенчивали стереотипы, а шли на поводу у этих мудаков. И потом - почему вы решили начать именно с гомосексуалистов?" "Да потому, что если бы мы тронули евреев, нам бы сразу перекрыли кислород в финансовом плане, а если бы начали тянуть на негров, они бы пришли и разгромили всю выставку и поубивали бы нас прямо там!" - стал оправдываться бесстрашный революционер-разоблачитель Кузьминский.

ОН РАССТРЕЛЯЛ МЕНЯ В УПОР!

Бар "Rome". Мой любимый go-go boy Энтони был уже на своем рабочем месте, в высоких армейских ботинках, тесных бикини и мало что прикрывавшей ажурной маечке, не достававшей до пупка. В пупке торчало стальное кольцо, которым он позволял играть всем желающим. В руках у него был маленький фаллический символ - игрушечный пистолет, который он сосал, как грудной ребенок, а потом обстреливал из него посетителей бара. Подойдя ко мне на расстояние метра, глядя мне прямо в глаза и улыбаясь своей блядской улыбкой, он расстрелял меня в упор. Я был сражен его профессионализмом. Потом, когда я познакомился с Энтони (в одежде он выглядел гораздо зауряднее), он начал делать мне комплименты. Я знал, что "понравился ему" не больше, чем все остальные посетители бара, но все равно купился на его признания. Мы обнялись и потерлись друг об друга. Я чувствовал его дыхание - смесь табака и алкоголя. Энтони поцеловал меня профессиональным поцелуем. Хоть он уже и не был "при исполнении",

он продолжал играть свою роль - улыбался, кокетничал, грациозно потягивался, танцевал, заигрывал со всеми, позволял себя трогать и излучал секс. Он знал, что красив, и ему нравилось нравиться.

НЕАМБИЦИОЗНЫЙ ТАЛАНТ. НЕПРИЗНАННЫЙ ГЕНИЙ

Лет 20 назад у Роберта была собственная галерея в Сан-Франциско, были выставки и коллекционеры, были хорошие перспективы стать преуспевающим художником. Однако карьера его никогда не занимала. На днях, расчищая мастерскую, Роберт решил выбросить все свои работы последних лет. В моей голове это никак не укладывалось. Я безуспешно пытался его отговорить и воспрепятствовать этому безрассудному акту саморазрушения и вандализма. "Если у тебя самого отсутствуют какие-либо творческие и личные амбиции, подумай хотя бы обо мне!
– увещевал я Роберта.
– Ценители твоего творчества найдутся если не в Америке, то в России. Хотя бы из-за того, что ты был моим любовником, лет этак через 20-25 твои картины будут в цене, я тебе обещаю!"

Однако мои аргументы на него не подействовали, и несколько десятков работ отправились на помойку. Среди них были совсем неплохие вещи, гораздо лучше того хлама, что заполняет многие самые престижные галереи в Сохо. Конечно, никто из тамошних бездарей не сделал бы того, что сделал Роберт. Зачем выбрасывать, если можно продать? Они знают, что бездарны, но прут, как танки, завоевывая внимание галерейщиков, критики и публики, постоянно получая гранты и стипендии. И все это - благодаря таким неамбициозным талантам, как Роберт.

Если бы я был таким, как он, мне пришлось бы сжечь все мои замечательные рукописи, так и не дождавшись публикации и признания. Непризнанным гением быть легче всего. Тогда не надо никуда лезть, ни перед кем унижаться. Как мой отец, который жалуется все время, что его не печатают, и утешается словами Мандельштама, обращенными к какому-то нетерпеливому и амбициозному поэту: А ИИСУСА ХРИСТА ПЕЧАТАЛИ?! О, Иисус был пробивным типом! Умел себя хорошо подать! Хотя, еcли бы не 12 его оголтелых промоутеров-апостолов, он вряд ли стал бы тем SUPERSTAR, каким мы его знаем, а его перформансы и спичи вряд ли бы наделали столько шуму.

ИМЕНА

На вечеринке, выпив и расслабившись (я чуть было не написал "выпившись и расслабив", ведь так оно и было!), я начинаю путать имена и называю Чарльза Ричардом, Джека Джимом, Эдварда Дэвидом, Рональда Робертом, а Билла Брюсом. Они, бедные, как дети, старательно выговаривают мое труднопроизносимое имя, хотя, конечно, им было бы проще запомнить "Слава", чем "Ярослав". "Почему у русских так мало мужских имен?
– спрашивал меня один американец.
– Все русские, кого я встречал были или Александры, или Сергеи, или Дмитрии". Не хотели Дмитриев, получайте Ярослава!

"КАЖДЫЙ ПИШЕТ, КАК ОН ДЫШИТ"

Джек Керуак вставлял в машинку рулон бумаги и печатал, пока рулон не кончится. Так был написан его культовый роман "В дороге".

Аллен Гинзберг никогда не исправлял написанного, считая, что "первая мысль - это лучшая мысль".

Уильям Берроуз преуспел в том, что резал на куски чужие тексты, складывал из них коллажи и выдавал за собственные сочинения.

Маяковский сочинял "на ходу", все время бормотал, наговаривал что-то себе под нос и записывал последний вариант.

Ленин рожал свои сочинения в разговорах с товарищами по партии или в дискуссиях с политическими оппонентами, ему нужно было сначала "выговорить", а потом уж записывать.

Харитонов садился за машинку и "импровизировал", перебирая клавиши.

Николай Островский писал ртом - тоже неплохо!

А я - как Пушкин, который по несколько раз переписывал даже несколько слов в записке с просьбой заменить лошадей в упряжке на переправе. Только у него компьютера не было.