Америка XXI век
Шрифт:
— Спасибо, сержант.
— Я — лейтенант. Новая Интерармия в Канаде эвакуирует офицеров и сержантов Южной группы войск. Не хватает опытных кадров.
— Как в первую гражданскую негров спасали?
— Похоже.
— Кто там сейчас командует?
— Генерал Ибсон и полковник Миллер, — Сой склоняется над камином, перемешивает угли, — в Монтане доберешься до города Юрика. Там на вокзале сидит нищий. Пароль: «Я от Пита Маркса». Отзыв: «Сегодня выпадет снег».
Я улыбаюсь.
— Он
— Согласен.
Снова пьем кофе и молчим. Я ничего не хочу рассказывать своему сержанту. Он — тоже.
— В 7 часов утра от автостанции пойдет автобус на Омаху, — Марк встает и уходит.
Остаюсь наедине с угасающим камином.
Ночлежка на вокзале Су-Сити в 100 км. севернее Омахи.
Не раздеваясь растягиваюсь на железной койке, закрываю глаза. На соседнюю кто-то садится и дотрагивается до моего плеча. Это Заяц:
— Рад тебя видеть, Андрей, — он вымученно улыбается, — у тебя есть еда?
— Сейчас, — вытаскиваю из-под головы сумку.
Он быстро съедает мои скромные запасы.
— Чудом спасся. Вот сейчас добираюсь в Канаду. Там, на границе — новые дивизии Интерармии. Пошли вместе, Андрей.
— Домой не хочешь, Леонид?
— Не знаю…
— В Канаду трудно пройти. С этой стороны тоже войска стоят.
— Проберемся.
Заяц выжидающе смотрит. Он похудел и стал еще выше. Одет в грязные лохмотья.
— Утром все решим.
— Ладно, — легко соглашается Леонид.
В ночлежку входит военный патруль, блокирует дверь, начинает проверять документы. Заяц опять садится на койку, шепчет:
— Давай прорвемся, у тебя есть оружие?
У меня остался только нож. Отворачиваюсь. Заяц замирает, уставившись на свои грязные руки. Подходит офицер:
— Ваша карточка?
Заяц не двигается. Офицер привычным движением срывает с его шеи солдатский медальон.
— На выход…
Патруль давно ушел. Свет погашен. Но я уже не хочу спать.
Ибсон за столом долго просматривает бумаги. Стоя жду.
— Значит выжил, Эндрю, — Фред не поднимает головы, — есть вакансия замкома учебного полка. Здесь под Монреалем. Будешь натаскивать новобранцев.
— Я уже навоевался. Поеду домой. Отпускаете, генерал?
— Хорошо, — он берет ручку, что-то пишет, — бюрократы тебя еще месяц промучают, — не глядя двигает на край стола новую регистрационную карточку, чек, — Это — в российское консульство. Это — зарплата за год, для скорости — снимешь с моего счета. Счастливого пути, Эндрю.
— Спасибо, генерал.
15
.
Открываю
— Андрюшка! Братик вернулся! — Она запрыгивает на меня как кошка.
Обнимаю и кусаю ее за ухо. Рядом уже стоит мама, молчит и непрерывно гладит мою руку. Обнимаю маму. Она на целую голову стала ниже меня, голову, седую как лунь. Сашка уже на кухне гремит посудой и зовет пить чай. Чай крепчайший и вкусный: с земляничным вареньем. Саша сидит напротив, проснулась:
— Знаешь, на тебя полгода назад пришла похоронка. Мол, пропал без вести. Ваши армии окружили и вообще войну вы проиграли. Нам и говорят: все, считайте — погиб. А ты вернулся! Фантастика! — Сестра в восхищении.
Пусть лучше не знает как я вернулся.
— Ой! В школу опаздываю. Я ведь на золотую медаль иду и на подготовительные курсы в университет хожу. Буду поступать на журналистику, как папа. Я сегодня рано вернусь!
— Сынок, я тебе ванну приготовила и чистое белье.
— Хорошо, мама.
Поздно спохватываюсь: мама пугается рваных шрамов на руках.
— Это только царапины.
— Как все произошло?
— Да ничего особенного, мама. Началась мясорубка и большой беспорядок. В таких случаях надо просто отползти в сторону, полежать в траве сутки и про тебя все забудут. Я полежал, встал и пошел домой.
— Пошел?
— Как видишь, дошел.
Долго лежу, дремлю в родной ванне. Никуда не хочется идти.
— Мама, у меня дела. Надо перерегистрироваться в военкомате…
Дверь открывает Юлия. Она из кухни: в переднике, с мокрыми руками, с большим кухонным ножом в свекольных подтеках.
— Андрей?!
Юлия чуть выше меня. Осторожно поднимает полные руки с красным ножом, осторожно кладет мне на плечи. Чувствую рукоятку ножа.
— Пойдем же.
На кухне она угощает меня винегретом, молчит и смотрит.
— Не думал тебя застать.
— Я безработная. Отдыхаю.
— Давай куда-нибудь сходим. В гости. К Алексу Боброву.
— Он мертв.
— К Майку Мельникову?
— В Канаде. Вы разве не встречались?
— Нет. А Заяц?
— Дома. Но к нему не надо ходить.
— Тогда в театр. Давно не слышал хорошую русскую речь.
— Пойдем. Звони, заказывай билеты.
Покупаю билеты на мхатовскую постановку «Вишневого сада». Через час Юлия выходит в длинном шерстяном платье, элегантно облегающем ее полную фигуру.
— Шикарная вещь. Купила?
— Сама связала, — гордо вскидывает тяжелую голову, оценивающе оглядывает меня, — а вот ты непрезентабелен. Поехали в магазин.