Америка. Чудеса здоровой пищи

Эта история (а я собираюсь рассказать вам о правильном питании) началась в небольшом магазинчике при бензоколонке в последний день пребывания нашей семьи в штате Аризона. В этом штате я прожила полжизни, а обе мои дочери здесь родились и выросли. Теперь мы уезжали отсюда навсегда, унося с собой ностальгические воспоминания о том, чего больше никогда не увидим: вот куст с гнездом кукушки-подорожника, где она кормила ящерицами своих довольно страшненьких птенцов; вот в это дерево врезалась Камилла, когда училась

Некоторые пейзажи кое-кто видел лишь на открытках и считает их экзотикой, тогда как для других это норма жизни. Вот и сейчас в окружающем нас пейзаже нам было знакомо абсолютно все; и гигантские кактусы цереусы, и койоты, и горы, и нещадно палившее солнце, лучи которого отражались от голого щебня. Мы покидали эту землю в не самый лучший для нее момент, и это облегчало нам расставание; прием, конечно, дешевый, вроде завершения романа с партнером, у которого возникла проблема — облысение в интимных местах. В те дни пустыня больше всего напоминала запущенный тропический лишай, на который невозможно смотреть без содрогания.

Стоял конец мая. Со Дня благодарения осадков выпало менее одного дюйма. Даже кактусы, привыкшие к лишениям, казалось, были готовы вытащить из земли свои корни и рвануть куда подальше, если бы только могли. Опунции на прощание махали нам вслед своими морщинистыми сероватыми листьями. Шаткие, высокие обезвоженные цереусы гигантские как будто втянули щеки, словно капризные супермодели. Даже в лучшие времена растения пустыни балансируют на грани вымирания, выживая в основном за счет испарений и собственных запасов. Теперь, когда в нескольких южных штатах США третий год подряд свирепствовала засуха, в народе повсеместно обсуждали глобальное потепление. Люди собственными глазами видели, насколько все серьезно.

И мы, наша маленькая семья, тоже убегали отсюда, как крысы с горящего корабля. С болью в сердце мы вспоминали сразу обо всем: о наших друзьях, о нашей пустыне, о нашем старом доме — и одновременно думали о доме новом. Эх, до чего же было тяжело на душе, когда мы подкатили к небольшой бензоколонке на окраине города Таксона. Прежде чем отправиться на поиски удачи, нам, конечно, следовало подзаправиться: наполнить бензобаки автомобиля и закупить себе провизии в дорогу. Холодильник на заднем сиденье нашего автомобиля был набит под завязку припасами для ланча. Но ведь нам надо было еще проехать не менее двух тысяч миль, а потом пересечь границы нескольких штатов.

Нам предстояло грандиозное путешествие. Закончилось время нашей жизни в городке Таксон, штат Аризона, начиналась другая жизнь — в сельской местности, в Южных Аппалачах. Мы продали свой дом, загрузили в автомобиль самое главное: документы, книги и собаку, накормленную транквилизаторами (клянусь, только на время поездки, не сочтите нас за наркоманов). Все остальное поместилось в фургон для перевозки мебели. Скоро начнется новая жизнь, на ферме, к счастью или к несчастью.

Моему мужу Стивену уже лет двадцать как принадлежал земельный участок в Южных Аппалачах, в так называемой «зоне ведения фермерского хозяйства». Там имелись фермерский дом, амбар, фруктовый сад и обширные поля. Когда мы со Стивеном познакомились, он жил там, преподавал в колледже, а в свободное время постепенно реставрировал свой старый дом. Я явилась туда с визитом как писательница, незадолго до этого пережила развод и находилась на стадии налаживания лучшей жизни. И когда мы влюбились друг в друга, пришлось искать компромисс. Моя маленькая дочь и я были привязаны к своему микрорайону в Таксоне, Стивен был точно так же привязан к своим зеленым пастбищам и птицам, распевающим в местных лесах. Помню, мой будущий свекор, узнав о наших матримониальных намерениях, спросил Стивена: «Неужели поближе никого не нашлось?»

Получается, что не нашлось. В конце концов мы сохранили и ферму, сдав ее в аренду, и семейное счастье, мигрируя, как птицы: весь учебный год жилив Таксоне, но каждое лето возвращались на наши богатые кормовые угодья. Три месяца в году мы проводили в крошечной, сильно покосившейся деревянной хижине в лесу позади фермерского дома, слушали лесных певцов, сами выращивали себе пропитание. Девочки (потому что вскоре появился еще один ребенок) любили играть в ручье, ловили черепах, возились в настоящей тине. Мне нравилось работать на земле, я все чаще думала об этом участке как о своем доме. И вот теперь мы решили, что надо переехать сюда навсегда.

У нас было много стандартных причин для переезда, в том числе увеличение семьи. Моя родня по линии Кингсолверов происходила из Виргинии; я сама выросла всего в нескольких часах езды отсюда, за границей штата Кентукки. И если мы вернемся, дети смогут общаться со своими дедушками-бабушками и двоюродными братьями-сестрами каждый выходной, а не только во время неожиданных краткосрочных набегов. Когда, став взрослой, я поселилась в городе, то не нашла в городской телефонной книге ни одного однофамильца. Теперь я смогу в День поминовения украшать могилы предков пионами из собственного сада. Таксон открыл мне глаза на мир: там началась моя писательская карьера, там же я обрела тьму друзей и вкус к невоздержанному поеданию красных острых перцев чили и к горящим, как пожар, закатам. Но, прожив двадцать пять лет в пустыне, я почувствовала настоятельную потребность вернуться в родной дом.

Имелась и еще одна уважительная причина переезда: мы задумали предприятие, которое я и опишу в этой книге. Мы хотели жить в таком месте, которое сможет нас прокормить: где льют дожди, растет кукуруза, а питьевая вода бьет ключом прямо из-под земли. Кое-кто, наверное, удивится: стоило ли ради этого покидать любимых друзей и один из самых идиллических городов Соединенных Штатов. Но поймите и нас. Когда население Таксона приблизилось к отметке в миллион душ, благодаря своему очарованию он стал одним из самых быстрорастущих городов в стране. Его население по-прежнему ежедневно получает услуги в полном масштабе: тут тебе и банки, и магазины, и колледжи, и художественные галереи, городские парки, а площадок для гольфа столько, что негде клюшкой взмахнуть. Словом, тут есть абсолютно все, кроме полноценных продуктов, которые мы суем в рот каждые несколько часов, чтобы поддерживать свое существование. Как многие другие современные города США, Таксон вполне мог бы стать космической станцией, обеспечивающей бесперебойное существование человека. Буквально каждый продукт питания привозят в этот город в рефрижераторах откуда-то издалека. Каждая унция воды, которая выпивается в этом городе или используется для стирки и для заполнения аквариумов с золотыми рыбками, подается сюда насосами из невосполнимого источника, из ископаемого водоносного пласта, который истощается так быстро, что иногда почва разрушается. А вот наше последнее достижение: часть городской воды теперь поступает по открытому каналу, длиной около трехсот миль, проложенному по пустыне из реки Колорадо, которая — из-за нашей жажды — больше не доходит до океана, а иссякает в песчаной равнине, У границы с Мексикой.

Если вам пришло в голову, что вода, пробегающая сотни миль в открытом канале по пустыне, испарится и в итоге превратится в концентрат солей и ила, тогда позвольте вам заметить, что с таким негативным мышлением вас никогда не изберут на государственную должность в штате Аризона. Когда включили этот гигантский новый кран, разработчики запланировали — во всех направлениях от города — отгрохать в пустыне целые кварталы домов, облицованных розовой плиткой. Предполагалось, что все мы, остальные горожане, будем ликовать, когда новый поток воды ринется в наши трубы, хотя городские власти предупреждали, что эта вода какая-то особая. Мол, пить ее можно, но не вздумайте наливать в аквариумы: рыбки сдохнут.

Ну, мы ее пили, потом наливали в кофеварки, разводили детское питание этой водой, которой подавятся гуппи. Ах, Прекрасная Америка, где наши стандарты? И еще один вопрос: как же носители культуры предков, жители Европы, где в каждой стране количество населения в среднем такое, что как раз может заполнить любой наш национальный парк, как же они переживут присутствие Прекрасной Америки на своем рынке? Да они бульдозером переедут «Макдоналдсы», угрожающие существованию их любимых сыров! О, как они впадают в гнев, когда мы пытаемся втюхать им генетически модифицированные продукты! Они получают свою излюбленную ветчину из Пармы, что в Италии, вместе с любимым сыром, соблюдая древнейшие традиции гурманов. А что мы? Ну, для нас-то пармезанскийзначит не «родом из Пармы», а «родом из зеленой емкости миксера». Не за дурной ли вкус они вышвырнули нас в свое время из Европы?