Американка
Шрифт:
Прошло очень много времени, прежде чем я согласилась встретиться с ней.
Я считала, что они меня обманули. Теперь, конечно, я думаю иначе.
Последний раз, это было в Маленьком Бомбее.
— Ты идешь с нами, Сандра?
Они стояли в дверях, оба, и он был очень нетерпелив.
Но
— Сандра?
Она не ответила. Она исчезла. Стала ничем. Кап. Пятно на полу.
Шелковая собачка, невидимая.
— Ты идешь с нами, Сандра?
«Сандра».
Но у него не было такого терпения, как у нее, хотя обычно и она терпением не отличалась. Только в тот раз — все терпение всего мира.
Но им было пора.
Пора пора пора, думала маленькая шелковая собачка, сжавшись под столом.
И это тоже было в Маленьком Бомбее.
Среди всех тканей.
Шелковый жоржет органза хаботай тафта свисали вниз со стола извивающимся каскадом, словно дождь. Текли, текли…
И все это будет долгое время лежать тяжелым грузом на душе, и из этого невозможно будет сплести историю.
Для них обоих.
Аландца и Сандры Вэрн.
Довольно долго это было так, все, что было связано с Лорелей Линберг, было вырвано с корнем.
Девочка, Сандра, встала из-за стола после десерта. Ей хотелось спать. И только. Она устала, пошла и легла.
Даже охота перестала ее интересовать. Праздничные преображения. Дичь. Все такое.
Через несколько часов она проснулась от шума в коридоре. Ей показалось, что она различила знакомый голос, уже тогда, но она снова заснула.
— Это просто мальчишки пришли выпить пива! — крикнул кто-то.
Легко было догадаться, кто были эти двое мальчишек, которые появились в доме на болоте посреди охотничьей пирушки, посреди ночи, незваные. Магнус фон Б. и Бенку, пара необузданных, которые никак не могли повзрослеть.
Они оба, каждый на свой лад, блудные сыновья.
Но отцы приняли их; и теперь подливали. Подливали.
На следующую ночь девочка снова проснулась, в темноте. Электрический будильник на тумбочке возле огромной супружеской кровати, где она укуталась в жаркий глубокий сон, показывал 06.30 — четкие яркие оранжевые цифры.
Сандра вдруг разом проснулась. Села на кровати. Первое, на что она обратила внимание, — это на тишину. Режущая
Все закончилось.
Сандра вылезла из кровати, сунула ноги в утренние туфли кинозвезды и натянула шелковое кимоно — хотя теперь это уже ничего не значило: ткань больше ничем не пахла. Никаких воспоминаний, во всяком случае. Ничего.
Она отперла дверь и вышла в коридор. Дверь на лестницу в подвал была открыта. Снизу доносился какой-то звук, звук, который она сразу узнала, вспомнила.
Храп. Кто-то спал там внизу.
Возможно, на миг у нее разыгралась фантазия. Что Дорис… что ничего не произошло, что все оказалось только сном.
Но лишь на миг.
Потом Сандра взяла себя в руки и спустилась по лестнице.
Храп усилился.
От него дрожал весь дом.
Но она не замерла в нерешительности на лестнице, а заторопилась вниз, хотя и старалась двигаться как можно тише.
И вот что она увидела.
Они лежали в бассейне. Спали и храпели наперебой. Это было смешно, хотя тогда ей было не до смеха. Один был Бенгт, тот самый мальчишка. Один из тех «мальчишек», кто посреди ночи заявились пьяные и незваные на охотничью пирушку.
Второй был Черная Овца. Он лежал на спине и издавал настоящие раскаты храпа.
Рубашка на нем была порвана. Может, кто рванул ее, пока он спал. Такой беззащитный, Черная Овца. Пустые рукава без рук раскинуты по зеленому кафелю, словно крылья ангела. А под ними, словно под крылом, лежал, значит, этот мальчишка, Бенгт.
И так же крепко спал и почти так же громко храпел.
Сандра немного постояла и посмотрела на это; на весь послепраздничный беспорядок — опрокинутые бутылки, всякая мерзость.
Возможно, она представляла или ждала продолжения. Что кто-нибудь проснется. Бенгт.
— Теперь я расскажу тебе о любви, — сказала однажды Никто Херман. — Влюбляются не в достоинства или недостатки человека и не в того, кто тебе нравится. Влюбляешься в того, кто пробуждает что-то в тебе самой.
Но Сандра отвернулась. И пошла снова наверх. А там внизу оставила все как есть. Приняла душ и оделась. Взяла ботинки в Гардеробной, они там все время лежали; это были те самые ботинки, которые Дорис оставила ей перед смертью (но которые Никто Херман убрала, по ошибке, прежде, чем Сандра их заметила).
Они все время стояли там, рядом с блестящими туфлями Пинки, а главное, рядом с теми коньками, которые Сандра когда-то с таким старанием выкрасила в зеленый цвет и попробовала прокатиться на них по озеру Буле.
После этого ей не много оставалось. Она взяла те огромные ботинки и вышла в мир.
Точнее, она уже в тот же день села на паром, который шел на континент. Точнее, таким способом она вышла в мир.
День, когда умерла музыка. А я начала жить
(Возвращение Королевы Озера, несколько лет спустя)