Американские дикари
Шрифт:
— Сильнее! — снова выдохнула она.
Она любила грубость, это было то, что мне нравилось в ней. Запустив руку в ее волосы, я откидываю ее голову назад и обнажаю шею, покусывая и целуя ее по всей длине. Ее ноги обвились вокруг моей талии, позволяя ей усиливать каждый толчок, пока мы оба не кончили.
Она засмеялась, когда вода продолжала обрушиваться каскадом вокруг нас.
— Что? — Спросил я.
— Ничего.
— Нет. Что? — Почему она так на меня смотрела?
— Ничего. — Она сделала паузу, прежде чем снова рассмеяться, прекрасно зная, что я не перестану, пока она
После того, как мы вымылись, мы прошли в спальню, где я вручил ей письмо от Начальницы тюрьмы.
— Что это? — спросила она, разворачивая его.
— Прочти это, — сказал я, вытирая волосы.
— Дорогой мистер Каллахан, по вашей просьбе я написал это письмо от руки. Я хочу выразить свою огромную печаль по поводу вашего незаконного заключения….в общем, чушь собачья, чушь собачья. Почему я это читаю?
— Потому что завтра, после того как мы получим ключ от города, я разрушу и ее, и ту гребаную исправительную систему, которой она управляет.
Она не выглядела удивленной.
— Правда? Ты собираешься рассказать всему городу, что она была грубой? Кажется, немного маловато по шкале мести.
— Включи новости, — сказал я ей, подходя к своему комоду и вытаскивая пару боксеров. Я проверил прямую трансляцию на столе и посмотрел, как Итан спит в своей кроватке, пока тихо сосет большой палец.
Я услышал, как включился телевизор, и повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть женщину, рассказывающая именно то, что я хотел, чтобы Мел увидела. Из всех надзирателей, которых я видел за последние пять месяцев, доктор Рейчел Олден была, безусловно, той, кто разозлил меня больше всего. Ее постоянная потребность приручить меня, как будто я был ее ручной обезьянкой, мягко говоря, приводила в бешенство.
— Источники подтверждают, что полиция Чикаго действительно знала о невиновности Лиама Каллахана. Хотя подробности все еще не разглашены, высказываются предположения, что это был политически мотивированный шаг против семьи Каллахан, которые высказали свое разочарование в полицейском управлении. Среди подозреваемых внутренних игроков, которые были названы, офицер Скутер, который в настоящее время находится в бегах, капитан Джозеф Кент, суперинтендант Кэш и доктор Рэйчел Олден, которая является начальником тюрьмы, где содержался Лиам Каллахан. Доктора Олден обвинили в злоупотреблении властью люди, отличные от лагеря Каллахан. Сотрудники исправительного учреждения, которые работали и все еще работают в этом учреждении, даже признались, что она особенно интересовалась мистером Каллаханом и часто насмехалась над ним в его камере. Ты можешь в это поверить, Крис?
— Нет. Это смешно! Абсолютно нелепо то, что этот город сделал с Каллаханами. Это ужасно. Эти люди злоупотребляют властью, данной им жителями Чикаго, чтобы запугивать хороших, порядочных людей. Если бы я был Каллаханами, я бы подал в суд на штат слепых…
— Ее посадят, — заметила Мел.
— Ты знаешь, что происходит с бывшими полицейскими в тюрьме?
— Но, это все? — Она надулась со своего места на кровати.
Моя
— Мы не можем убить всех, любимая. У нас есть дела поважнее.
— Да, я знаю. Но я все еще ненавижу их всех. — Она наклонилась ко мне, когда я поцеловал ее в шею. — Ты можешь сходить за Итаном?
Маленькая часть меня хотела застонать, с тех пор как мы вернулись и смогли разобраться во всем между нами, Итан спал ночью в нашей постели. И как бы сильно я ни любил своего сына, я действительно надеялся провести еще немного времени наедине с его матерью.
— Лиам?
— Да, я схожу за ним, — ответил я.
Выйдя в коридор, я наблюдал, как Нил разговаривал с моим отцом возле комнаты Итана.
— Все в порядке? — Спросил я, подходя к ним обоим.
— Нил здесь считает, что ты исключил его из семьи, — ответил мой отец, прежде чем войти в комнату.
Нил закатил на него глаза, прежде чем повернуться ко мне.
— Это так? — Я еще не знал, но готовился к этому.
— Личные встречи с Декланом, я понятия не имею, что происходит, и я узнаю от прислуги, что ты хочешь, чтобы мы отправились в Вашингтон, и мне начинает казаться, что ты не доверяешь мне информацию, брат.
— Я не знаю. Но дело не только в тебе, а во всех. Отец понятия не имел…
— Отцу все равно. Он уходит из этой жизни и работает над своей гребаной техникой гольфа, — огрызнулся он.
Я мог бы сказать ему правду… но это только вывело бы его из себя, а прямо сейчас нам нужно было меньше трещин в фундаменте этой семьи.
Положив руку ему на плечо, я заставил его посмотреть мне в глаза.
— Нил, у нас есть проблемы, этого нельзя отрицать. У Деклана были некоторые проблемы, и мы поговорили наедине. Прямо сейчас я восстанавливаю свою семью. Они на первом месте. Если тебе кажется, что я тебя вычеркиваю, знай, что это не так. Я просто переживаю последствия безумия Мел. Ты говоришь как параноик, и мне это не нравится. Люди склонны совершать глупости, когда они параноики.
Он посмотрел на меня и вздохнул, прежде чем кивнуть.
— Мне жаль.
— Не за что извиняться. Мне нужно, чтобы мы все были вместе, пока мы выступаем против Птицелова.
Он снова кивнул.
— Конечно.
Наблюдая, как он уходит, я в очередной раз задался вопросом, действительно ли он мог предать меня. У него просто не хватало смелости. Или, может быть, он был лучше актером, чем я думал.
— Папа, ты можешь идти спать, — сказал я ему, когда он наклонился и уставился на Итана.
— Раньше мне нравилось смотреть, как вы все спите, вы все были намного менее беспокойными, когда были детьми.
Когда я осторожно поднял Итана, я улыбнулся тому, каким теплым он был; маленький комочек жизни.
— Будь осторожен, Лиам.
— Я знаю, как его удержать.
— Не с Итаном. Но с Нилом. Прежде чем вы с Мелом сделаете или скажете что-нибудь безрассудное, помни, что он все еще твой брат и, следовательно, мой сын. Я люблю его так же сильно, как люблю тебя. Моя мечта, чтобы вы все были привязаны друг к другу, а не уничтожали друг друга, — ответил он.