Американский психопат
Шрифт:
— Пошли, — крепко сжав ее руку, я тащу Эвелин к выходу. — Ну хоть раз в жизни поступи безрассудно. Хотя бы раз в жизни, Эвелин!
Она останавливается, отказывается идти, потом вдруг начинает улыбаться, обдумывая мое предложение, и все же она только слегка заинтригована.
— Ну пожалуйста, — начинаю просить я. — Пусть это будет моим рождественским подарком.
— Но я уже была в Brooks Brothers и… — начинает она.
— Перестань. Ну пойдем, я прошу тебя, — говорю я и, наконец, в последней отчаянной попытке игриво улыбаюсь, легонько
— О, Патрик, — вздыхая, тает она. — А как же уборка?
— Карлики этим займутся, — уверяю я ее.
— Но кто-то должен руководить ими, милый.
— Ну выбери эльфа, и пусть он будет начальником над остальными, — говорю я. — Идем скорее!
Я снова тащу ее к заднему выходу, каблуки Эвелин скрипят на мраморном полу Muscoli.
Наконец-то мы на улице, быстро идем по аллее, я останавливаюсь и заглядываю за угол — посмотреть, есть ли кто-нибудь у парадного входа. Вообще-то мы бежим к лимузину, который я считаю машиной Оуэна, но, чтобы не вызывать подозрений у Эвелин, я просто подхожу к ближайшей машине, открываю дверь и вталкиваю ее внутрь.
— Патрик, — визжит она, довольная. — Это так неприлично. И лиму… Я захлопываю дверь, обхожу машину и стучу в окно водителя. Стекло опускается.
— Привет, — говорю я, протягивая руку. — Пат Бэйтмен. Водитель молча смотрит на меня, во рту зажата незажженная сигара, сначала он смотрит на протянутую руку, потом на мое лицо, потом на мою макушку.
— Пат Бэйтмен, — повторяю я. — В чем дело?
Он продолжает смотреть на меня. На всякий случай я трогаю свои волосы — вдруг они спутались, и к своему удивлению и стыду нащупываю две пары бумажных рогов. Блядь, на моей голове четыре рога. С криком «О боже» я срываю их, в ужасе смотрю на мятые рога, швыряю их на землю и вновь обращаюсь к шоферу.
— Ладно. Пат Бэйтмен, — говорю я, приглаживая рукой волосы.
— Ну, Сид, — пожимает он плечами.
— Послушай, Сид. Мистер Оуэн сказал, что мы можем взять эту машину, так что… — я замолкаю, в морозном воздухе мое дыхание превращается в пар.
— А кто такой мистер Оуэн? — спрашивает Сид.
— Пол Оуэн, как кто. Тот, кого ты возишь.
— Нет, это лимузин мистера Баркера, — говорит он. — А рожки-то были ничего.
— Черт, — говорю я, бегаю к дверце, чтобы успеть вытащить Эвелин, покуда чего не вышло, но уже поздно. В ту же секунду, когда я открываю дверь, Эвелин высовывает голову и визжит:
— Патрик, дорогой, мне так нравится. Шампанское, — в одной руке у нее бутылка Cristal, в другой — золотистая коробочка, — и трюфели.
Я хватаю ее за руку, вытаскиваю из машины, сбивчиво бормочу «Не тот лимузин, забери трюфели», — и мы направляемся к другому лимузину. Открыв дверь, я сажаю Эвелин, а потом иду вперед и стучу в окошко водителя.
Окошко опускается. На вид водитель точная копия предыдущего.
— Привет. Пат Бэйтмен, — произношу я, протягиваю руку.
— Да? Привет. Дональд Трамп. Моя
— Ты не слишком-то, — предупреждаю я. — Мистер Оуэн сказал, что мы можем взять его машину. Меня зовут… о черт. Маркус.
— Ты только что сказал, что тебя зовут Пат.
— Нет. Я ошибся, — суровым голосом говорю я, глядя шоферу прямо в глаза. — Я ошибался, сказав, что меня зовут Пат. Меня зовут Маркус. Маркус Холберстам.
— Ты уверен? — спрашивает он.
— Слушай, мистер Оуэн сказал, что я могу взять его машину на ночь, так что… — я делаю паузу, — так что давай не рассусоливать.
— Я думаю, что мне нужно переговорить с мистером Оуэном, — играя со мной, говорит довольный шофер.
— Нет, погоди, — говорю я, но потом успокаиваюсь. — Слушай, я… все нормально. — Я начинаю чертыхаться про себя. — Но у мистера Оуэна очень плохое настроение.
— Мне не разрешается делать этого, — не глядя на меня, произносит водитель. — Это абсолютно незаконно. Никоим образом. Так что и не надейся.
— Послушай, командир, — говорю я.
— Это противоречит правилам компании, — заявляет он.
— Да хуй с этими правилами компании, — рявкаю я.
— Хуй с этими правилами компании? — с улыбкой переспрашивает он.
— Мистер Оуэн сказал, что ничего страшного. Ты что, не слышал?
— Это невозможно, — качает он головой.
Я умолкаю, выпрямляюсь, провожу рукой по лицу, делаю вдох.
— Послушай меня… — я снова набираю полную грудь воздуха. — У них там карлики, — я показываю назад, в сторону особняка, — и они вот-вот собираются запеть «О Танненбаум…» — я смотрю на него умоляюще, с надеждой на сострадание и в то же время довольно испуганно. — Ты представляешь, как это ужасно? Эльфы, — сглатываю я, — поют хором… — и после короткой паузы говорю, — ты только представь.
— Послушайте, мистер…
— Маркус, — напоминаю я ему.
— Ну пусть Маркус. Я не могу нарушать правила. Ничего не могу сделать. Таковы правила. Я не собираюсь их нарушать.
Мы оба погружаемся в молчание. Я вздыхаю, смотрю вокруг, размышляя, стоит ли тащить Эвелин к третьему лимузину, или лучше обратно к машине Баркера — он настоящий кретин, — но, черт возьми, я хочу лимузин Оуэна… Тем временем водитель тоже вздыхает:
— А если карликам охота петь, так пусть поют.
— Проклятье, — чертыхаюсь я, вынимая бумажник из газелевой кожи. — Здесь сто. — Я протягиваю ему два полтинника.
— Двести, — говорит он.
— Дерьмовый город, — бормочу я, передавая ему деньги.
— Куда хотите ехать? — со вздохом принимает он купюры, одновременно заводя машину.
— Клуб «Чернобыль», — говорю я, быстро открывая дверь и усаживаясь в машину.
— Слушаюсь, сэр, — кричит он.
Как только я захлопываю дверь, машина направляется в сторону Риверсайд Драйв. Я восстанавливаю дыхание и вытираю холодный пот со лба носовым платком от Armani, Эвелин сидит рядом. Повернувшись к ней, я вижу, что она вот-вот расплачется: губы у нее дрожат, она молчит.