Американский Шерлок Холмс
Шрифт:
— Я не побрезгую тем, чем не брезгуют мои земляки, — с улыбкой ответил сыщик.
— В таком случае я могу направить вас к одному из моих приятелей, который имеет трактир на Мульбери-стрит, вблизи Гранд-стрит, на самом углу. Зовут его Луиджи Меркодатти и при его трактире имеется несколько комнат. Если бы там справиться, то…
— Благодарю вас, я сейчас же туда и отправлюсь. Но скажите, где приблизительно находится Гранд-стрит и та другая улица, о которой вы упомянули?
— Ведь вы говорите по-английски?
— Совершенно
— В таком случае удобнее всего вам будет сесть вон в тот вагон трамвая и заявить кондуктору, что вы хотите сойти на углу Мульбери и Гранд-стрит, иными словами, как раз у самого трактира моего приятеля.
— Очень вам благодарен. С кем имею честь говорить?
— Меня зовут Михаил Пеллурия.
— А меня Марко Спада. Я буду очень рад, если вы предоставите мне возможность выпить вместе с вами бутылку кьянти у вашего приятеля Меркодатти.
— Это можно устроить, тем более, что я каждый вечер ужинаю у него.
— До свидания.
Ник Картер, не оглядываясь, подошел к указанному ему вагону.
Если бы он потрудился оглянуться, то увидел бы, что к Пеллурия подошел какой-то другой итальянец и оживленно с ним заговорил, причем оба товарища не сводили глаз со своего мнимого соотечественника.
— Шикарный молодец, не правда ли Майк? — спросил ломовик, проходя мимо обоих итальянцев.
Пеллурия кивнул головой, многозначительно переглянулся со своим земляком, а затем вернулся к своей работе.
Ник Картер поехал туда, куда его направил Пеллурия, сошел на указанном углу и очутился прямо перед трактиром, на вывеске которого большими буквами были изображены имя и фамилия владельца.
Войдя в ресторан, он почти у самых дверей столкнулся с Луиджи Меркодатти.
— Меня направил сюда некий Михаил Пеллурия, — заговорил Ник Картер на итальянском языке, — я никого не знаю в Нью-Йорке и, если бы у вас нашлась для меня свободная комната, то…
— Я предоставлю вам лучшую комнату, которая у меня имеется, — услужливо ответил Меркодатти, — и вы наверно останетесь вполне довольны услугами и столом.
— В таком случае я пока остановлюсь у вас. Я еще не могу сказать, долго ли я здесь пробуду. Но теперь я хочу есть и потому прошу вас распорядиться подать мне все, что ни есть лучшего из наших национальных блюд, а вместе с тем и бутылку кьянти, которую вы, надеюсь, выпьете вместе со мной.
— Весьма буду рад.
Когда Ник Картер, спустя короткое время, сел вместе с хозяином трактира за стол, то его «шестое чувство» подсказало ему, что поход против «Черной руки» начался.
Ник Картер жил уже целый месяц в доме Луиджи Меркодатти сомнительном, прежде всего, в смысле чистоты и опрятности.
Само собою разумеется, что за это время он успел познакомиться со многими земляками, не сходясь, однако, ни с кем из них близко. Он держался в стороне и говорил мало, и это придавало ему какую-то особенную таинственность в глазах других.
Сыщик, видимо, не интересовался тем, что говорили и думали о нем другие. Он был всегда любезен и не скупился на угощения. Он платил за всякого, кому была охота выпить за его счет, и вообще всем своим поведением производил впечатление состоятельного человека.
Кроме самого хозяина трактира, он ближе всех сошелся лишь с Михаилом Пеллурия.
Ник Картер весьма быстро убедился, что работа ломового совершенно не подходила к этому итальянцу.
Пеллурия был человек, несомненно получивший хорошее школьное образование и обладавший широкими познаниями, так что, казалось, мог бы без труда занять место, более соответствующее его образованию. По его привычкам видно было, что он занимался своей работой не из нужды. Ежедневно вечером он пил хорошее вино, заказывал ужин всегда с особой разборчивостью избалованного гурмана и курил сигары, доступные по цене лишь состоятельным людям.
Сыщик, разумеется, принял все эти подробности надлежащим образом к сведению и сделал заключение, что Пеллурия вовсе не тот, за кого он себя выдает и что своей работой в гавани он преследует какие-нибудь особые цели! Пока, конечно, Ник Картер еще не мог сказать, что именно скрывается за всем этим: союз «Черной руки» или что-нибудь другое.
Но он сильно заинтересовался Михаилом Пеллурия и приятелем его, Меркодатти и решил понаблюдать за ними.
При этом Ник Картер никак не мог отделаться от ощущения, что с самого момента его прибытия в Нью-Йорк за ним следят. Куда бы он ни уходил, что бы он ни предпринимал, везде и повсюду за ним наблюдали. Благодаря этому у него в памяти успело запечатлеться несколько характерных физиономий разных итальянцев-земляков, так как он сталкивался с ними повсюду: в ресторане, в театрах, в цирке и в больших магазинах.
С поразительным терпением и изумлением, свойственным всем любопытным приезжим, Ник Картер осматривал многочисленные достопримечательности Нью-Йорка, преследуя этим цель — усилить впечатление, что он прибыл в столицу исключительно для собственного развлечения.
Настал сентябрь, когда дни бывают не менее жарки, чем летом, а ночи уже приносят с собой прохладу и отдых измученным жителям Нью-Йорка.
Ник Картер, обыкновенно, ужинал в маленьком кабинете ресторана и почти ежедневно к нему присаживался Пеллурия.
Как то раз, в субботу вечером Ник Картер тщетно ждал прихода своего компаньона. Когда в кабинет вошел Луиджи Меркодатти и подал на стол дымящееся блюдо с макаронами, сыщик спросил:
— Куда это запропастился сегодня Пеллурия?
Хозяин трактира таинственно улыбнулся и шепнул:
— У него есть еще и другие важные дела.
Сыщик изобразил на своем лице изумление, но ничего не сказал, а Меркодатти добавил:
— Михаил переодевается; он только что вернулся и сейчас придет сюда.