Американский синдром
Шрифт:
Есть у Саути поэма, которую знает каждый школьник в Америке и Англии, откуда она пришла. Поэма о дудочнике из Гамелена. О том, как этот дудочник избавил город от вконец донявших горожан крыс, волшебной своей музыкой заманив их на морской берег и заставив прыгать с крутизны в волны. Но городские власти Гамелена не вознаградили дудочника, и тогда он, горя жаждой мщения, заиграл снова на своей волшебной дудке и утопил всех детей города…
И так же, как в этой страшной сказке в стихах, увел Чарли Мэнсон под звон гитары в августе 1968 года преданную «семью» в Долину смерти близ Эл-Эя. Так поступала и паства «церкви наукологии» Хаббарда. В голове у этого неудачника, одурманенного наркотиками, бродил план мести — план, рожденный безумием, невежеством, бессильной ненавистью, жаждой мщения.
Целым
Это было время яростного возмущения многих слоев народа и, прежде всего, студенческой молодежи против грязной войны Америки во Вьетнаме. Но к самой благородной революции, к самому чистому и непорочному движению всегда примазываются временные попутчики, стремящиеся нажиться за счет победителей и побежденных. За рыцарским войском всегда крадутся стаи волков и летят тучи стервятников. Так шел в обозе битвы за мир, классовых боев и национально-освободительных сражений, потрясавших Америку, мародер Чарльз Мэнсон со своей волчьей стаей, мечтая о кровавой бане, которая вознесет его к головокружительной вершине власти.
Своих волчат он превратил в оборотней, готовых на все, отдавших душу ему — богу и дьяволу. Они подчинились воле своего фюрера, словно эсэсовцы. Кумиром Мэнсона был Гитлер.
Свидетели на процессе Мэнсона указывали, что он пытался читать Ницше, восхвалял идею расы господ. Мэнсон часто вспоминал Гитлера, ссылался на него, божился фюрером. Законченный расист, он клялся, что уничтожит всех черных после того, как они уничтожат белых, и останется только его, арийская, белая «семья». В подражание фюреру-людоеду он стал вегетарианцем. Он утешал себя тем, что отец Гитлера, Алоиз Шикльгрубер, тоже был незаконнорожденным. А главное, и Гитлер, и он были непризнанными гениями, отверженными среди людей искусства. Животных они любили больше, чем людей: Гитлер возражал против охоты на бедных зайчиков, но рекомендовал охотиться на партизан. Он любил свою немецкую овчарку Блонди, но испытал мышьяк перед самоубийством именно на ней. И Гитлер, и Мэнсон предпочитали убивать чужими руками. Мэнсон учился у Гитлера выискивать слабости у людей, управлять ими, держать в страхе, превращать их в рабов, постоянным демагогическим повторением любой лжи вдалбливать ее в головы подчиненных, убеждать их в своей правоте. Он упорно и сознательно развивал в себе ту способность к гипнозу, которой владел фюрер, умение подкреплять свои идеи и приказы псевдонаучными доводами, доморощенной философией. Вслед за Ницше и Гитлером Мэнсон поверил в свое исключительное право убивать и требовать самопожертвования от рабски преданных ему людей. В этом он был старшим духовным братом шарлатана и безумца Джима Джонса, основателя пресловутого «народного храма», принудившего в ноябре 1978 года тысячу своих «храмовников» покончить с собой и своими детьми в джунглях Гайаны. Гитлер, Мэнсон, Джонс — все эти люди и подобные им, обуянные манией величия, утверждая культ собственной личности, считали себя выше всякой морали. Евангелия от Чарли Мэнсона, рецидивиста, и Джима Джонса, религиозного прохвоста и проходимца, стоили «Майн кампф» Гитлера. Мэнсон упрямо запасал оружие, боеприпасы, продовольствие и прятал все это в Долине смерти близ ранчо Баркера, где когда-то, на заре кино, голливудские режиссеры снимали первые немые ковбойские фильмы.
Знаменательно, что в начале процесса Мэнсон вырезал у себя на лбу лезвием бритвы крест, отождествляя себя с Христом, а затем, прибавив четыре надреза, кощунственно превратил крест в гитлеровскую свастику: христосик-хиппи стал дьяволом, стал гитлеровцем. Фотографии его физиономии печатали все газеты и журналы Америки, и не только Америки. Он заткнул за пояс в 1969—1970 годах по числу этих фотографий не только Гитлера, но, не говоря уж о президенте Никсоне, даже Ли Харви Освальда, убийцу президента Кеннеди или одного из убийц. С Освальдом у Мэнсона было немало общего: неотступное, как чесотка, дьявольское честолюбие, стремление мстить всем и вся. Мэнсон попал даже на обложку журнала «Лайф», стал кумиром не лучшей части американской молодежи. На суде он заявил:
«Я чудовище, но это вы и ваш мир сделали меня чудовищем… Если ваши дети убийцы, то это вы, а не я сделал их убийцами. Никсон посылает их убивать во Вьетнам, и все вы в ответе за убийства во Вьетнаме. Мы все убийцы! Меня вы убили тюрьмами, которые стали мне родным домом. Я мертвец».
Однако мечтал Мэнсон о кровавой войне белых и черных, которая, как он уверял, ссылаясь на стих пятнадцатый девятой главы Апокалипсиса, поглотит треть человечества, так что потенциально он становился в ряд с Гитлером, американским мракобесом-футурологом Германом Капом и гегемонистами, пророчащими гибель трети, половины, двух третей человечества, исключая, разумеется, мистера Кана и гегемонистов.
У Мэнсона был свой «Мэнсонюгенд», свои штурмовики и эсэсовцы. Всего в его банде было 30—35 человек, и многие из них были повинны в убийствах и преступлениях. Заместительница Мэнсона Линнет Алис Фромм, по прозвищу Скуики (Пискля), двадцати двух лет, возглавила «семью» после его ареста, запугивала свидетелей, пыталась убить свидетельницу Барбару Хойт и была схвачена с пистолетом 45-го калибра в руках, когда собиралась застрелить президента Джеральда Р. Форда, мстя за Мэнсона, у входа в Капитолий штата Калифорния в ее столице Сакраменто. Да, Пискля — Фромм чуть-чуть не затмила «славу» Мэнсона.
На ранчо Баркера Мэнсон обучал своих головорезов по программе, мало отличавшейся от эсэсовской или «зеленых беретов». Так, он внушал им:
«Если полицейские свиньи попытаются схватить нас, тут мы должны убить их, а затем изрезать на маленькие кусочки, а головы отрубить и сварить, а голые черепа установить на шестах, чтобы отпугнуть других поросят».
Отрубить для острастки голову — где-то Грант слышал нечто подобное. Он гордился своей натренированной памятью, и она не подвела его. Ну, конечно! Брошюра преподобного Далласа Рокмора, баптистского священника, под заглавием «Поднимитесь в высокие горы», наставление «партизанской борьбы» против «красных». Святой отец горячо советовал своей пастве отсекать головы нехристей-коммунистов, вешать их за ноги, пленных водить на показ для устрашения, зацепив стальным крюком за челюсть. Можно и за нос. Вот, оказывается, какую литературу почитывал Чарли Мэнсон. Преподобному изуверу Мэнсон следовал во всем, по необходимости заменив лишь горы пустыней.
Обучение «Мэнсонюгенда» шло настолько успешно, что в ходе процесса его члены сумели убить его адвоката Рональда Хьюза, с которым Мэнсон не поладил, да так ловко, что труп его долго не могли найти.
Третьего августа 1970 года, почти ровно через год после кровавой бани, учиненной в Бель-Эйре Мэнсоном, все газеты вышли с такими кричащими заголовками:
«МЭНСОН ВИНОВЕН!» —
заявляет Никсон
Президент жаловался на то, что средства массовой информации ежедневно говорили о массовом убийце Мэнсоне, уголовнике, который затмил своей фигурой всех и вся. Даже президента Никсона, мог бы он добавить. И напрасно, потому что вскоре пришло время и уголовно-политического «уотергейтского дела», и Никсон получил еще большую рекламу, чем Чарли Мэнсон.
Когда Мэнсон узнал о заявлении Никсона, он публично заявил:
— Человек, которого обвиняют в убийстве сотен тысяч людей во Вьетнаме, обвиняет меня в убийстве восьми человек.
Восьми? Да, к тому времени выяснилось, что Мэнсон приказал члену своей преступной «семьи» Роберту Кеннету Босолейлу убить Гарри Хинмана, музыканта, который обманул его надежды, плохо содействуя тому, чтобы он стал «звездой» среди певцов поп-музыки.
Президенту пришлось взять свои слова обратно, так как никто не имеет права считать человека виновным в предъявленных ему обвинениях, пока суд не осудил его за них, иначе суд пришлось бы отменить, а убийц освободить. Староста жюри на процессе Мэнсона так высказался по этому поводу: