Американский снайпер

Макьюэн Скотт

После операции мы вместе выкуривали по сигаре. В Ираке не достать кубинских сигар, мы курили «Ромео и Джульетта» No. 3. Так завершался день.

Кстати, нам всем казалось, что мы неуязвимы. С другой стороны, мы принимали тот факт, что мы можем умереть.

Я не заострял внимание на смерти и не проводил много времени, раздумывая об этом. Это было больше похоже на идею, скрывающуюся вдали.

Во время этой командировки я придумал бандольерку, носимую на запястье — маленький патронташ, позволяющий легко перезарядить винтовку, не меняя занимаемой позы.

Я взял держатель,

разработанный для крепления на ружейной ложе, и обрезал его. Потом я с помощью шнура зафиксировал его на моем левом запястье. Обычно, когда я стреляю, кулаком левой руки я подпираю винтовку, чтобы облегчить прицеливание. При этом бандольерка оказывается прямо передо мной. Я могу сделать выстрел, и, не трогая винтовку и не сбивая прицел, достать дополнительные патроны правой рукой; я даже не буду отрывать глаз от окуляра.

В качестве ведущего снайпера я старался помочь молодым, рассказывая им, на какие детали следует обращать внимание. Боевика можно вычислить не только по тому факту, что этот человек вооружен, но и по тому, как он движется. Давая советы, я как бы возвращался назад, к началу боев за Фаллуджу, от которых меня теперь, казалось, отделял миллион лет.

«Даубер, не бойся нажимать на спусковой крючок, — говорил я младшему снайперу. — Это разрешено правилами боя, стреляй в него».

Для всех молодых характерны определенные колебания. Может быть, все американцы колеблются, опасаясь сделать первый выстрел, даже когда очевидно, что нас уже атакуют или будут атаковать в самое ближайшее время.

А вот у наших противников, похоже, подобной проблемы не было. Но и наши парни, немного поднабравшись опыта, избавляются от нее.

Но вы никогда не можете сказать, как себя поведет парень в настоящем бою. Даубер оказался действительно хорош — действительно хорош! Но я заметил, что некоторые снайперы из-за стресса в бою допускают промахи в таких ситуациях, в которых они никогда не промахнулись бы на учениях. Один парень, в частности — отличный человек и хороший боец — в течение некоторого времени мазал почти постоянно.

Никогда не определишь заранее, как человек будет реагировать.

Рамади кишел боевиками, но там было и множество мирных жителей. Иногда они оказывались под огнем. В такой ситуации остается только удивляться — какого черта, о чем они думают?

Однажды мы были в доме в другой части города. Мы выдержали бой с группой боевиков, убили нескольких, и ждали продолжения после затишья. Плохие парни были где-то поблизости, ожидая нового шанса для атаки.

Обычно партизаны помечали наше местоположение маленькими камнями, выложенными посреди дороги. Гражданские видели эти камни и сразу же понимали, что происходит. Они старались держаться подальше от этого места. Могли пройти часы до того момента, как на наши глаза снова показывались люди, и, уж конечно, эти люди были хорошо вооружены и пытались нас убить.

По каким-то причинам этот автомобиль проскочил мимо горки камней, рассыпав ее, и на скорости приближался к нам, не обращая внимания на мертвые тела, в разнообразных позах лежавшие вдоль дороги.

Я бросил светошумовую гранату, но она не заставила водителя остановиться. Я выстрелил в переднюю часть машины. Пуля прошла через моторный отсек. Только тогда водитель остановился, и выпрыгнув из авто, с воплями начал носиться вокруг.

С ним были две женщины. Наверное, они были самыми глупыми в городе, потому что даже после всего происшедшего они по-прежнему не понимали, какая опасность им грозит. Они вышли из машины и направились к нашему дому. Я бросил еще одну светошумовую гранату в направлении их движения. И только тут они заметили трупы, лежащие вокруг, и принялись орать.

Кажется, им удалось уйти оттуда целыми, за исключением небольшого ранения ноги. Но то, что они вообще остались живы, — это уже чудо.

Бои шли горячие и тяжелые. Но нам хотелось большего. Когда плохие парни прятались, мы выманивали их, заставляя показать себя, чтобы мы могли уничтожить их.

У одного из наших парней была бандана. Мы взяли ее, и с ее помощью соорудили что-то вроде головы мумии. В очках и шлеме она выглядела как настоящая солдатская голова — особенно с нескольких сот ярдов. В один из дней, когда наступило затишье, мы приделали ее к шесту и стали поднимать над крышей, пытаясь вызвать огонь со стороны повстанцев. Это заставило нескольких боевиков вылезти, и мы их убили.

Мы просто уничтожали их.

Временами действия снайперов были настолько удачными, что у парней, патрулировавших улицы, стала возникать опасная беспечность. Однажды я увидел, как они идут по центру улицы, вместо того чтобы продвигаться по краю, используя укрытия, образуемые стенами и нишами.

Я вызвал их командира по радио.

«Эй, вы должны передвигаться от укрытия к укрытию», — сказал я мягко, но настойчиво. «Зачем? — ответил мой товарищ по взводу. — Ты же нас прикрываешь».

Может, он и шутил, но я воспринял эти слова серьезно.

«Я не могу защитить вас от того, чего не вижу, — сказал я. — Если я не вижу отблеска или движения, то я понимаю, что здесь боевик, только в тот момент, когда он открывает огонь. Я могу уничтожить его после того, как он тебя застрелит, только вряд ли тебе от этого будет легче».

Однажды ночью, следуя на базу «Шарк», мы были обстреляны боевиками — короткая стычка, «бей-и-беги». Брошенная партизанами ручная граната взорвалась рядом с нашими парнями.

После того как боевики растворились в темноте, мы стали приводить себя в порядок, намереваясь двигаться дальше. «Брэд, что с твоей ногой?» — спросил кто-то из ребят.

Он посмотрел на ногу. Она вся была в крови. «Ничего», — сказал Брэд.

Оказалось, что металлический осколок засел в его колене. Может, в тот момент он действительно не чувствовал боли — правды я не знаю, поскольку в SEAL никто не признавался в том, что ему больно, с самого сотворения мира, но когда мы вернулись на базу, уже было понятно: ранение серьезное. Осколок гранаты засел под коленной чашечкой. Необходима была операция.

Брэда эвакуировали по воздуху. Это была наша первая потеря в Рамади.

Постоянный садовник

Наш сестринский взвод находился в восточной части города, помогая армии создать там опорный пункт. А к северу морская пехота делала свое дело, занимая территорию и очищая ее от боевиков.

Несколько дней мы работали вместе с морскими пехотинцами, когда они штурмовали больницу в северной части города близ реки.

Боевики использовали это лечебное учреждение в качестве сборного пункта. При приближении морских пехотинцев подросток лет пятнадцати-шестнадцати вышел на середину улицы и вскинул автомат Калашникова, готовясь открыть по ним огонь.