Аметистовый венец
Шрифт:
Обе женщины пересекли двор и вошли в дом. Здесь, в главной комнате, топился камин. Они подвинули стулья поближе и сели.
Протянув руку к огню, Констанс откинула назад меховой капюшон. В комнате было не так уж тепло, но все-таки достаточно уютно. На потолочных балках висели связки сушеных трав, наполняя воздух слабым благоуханием.
– Я хочу, чтобы моя старшая дочь получила образование у вас, и приехала договориться об этом, – сказала Констанс.
Ее миниатюрная тетя, сложив руки на коленях, молча смотрела на нее. Ее сверкающие глаза, детское, в форме сердца личико были все еще овеяны духом былой красоты. Глядя на нее, Констанс вспомнила рассказы, ходившие о ее прошлом. По слухам,
– Если я правильно помню, твоя дочка еще слишком мала, – ответила тетя. – Мы берем после двенадцати.
– Я хотела бы отдать к вам в школу и мою младшенькую, Беатрис, – сказала Констанс. – Хочу, чтобы они почерпнули у вас все самое лучшее: хорошие манеры, музыку, шитье и вышивание, немного латыни, греческий и древнееврейский… ну, не знаю. И, конечно, арифметику. Ты знаешь, я училась не слишком усердно, но считала всегда хорошо.
Констанс никогда не сожалела, что не училась в монастырской школе. Как у старшей дочери, у нее был свой учитель, старый монах из монастыря Святого Айдана. Но теперь вошло в моду, особенно среди людей знатных, отдавать своих детей в монастырские школы. Аббатиса пристально вгляделась в лицо племянницы.
– Неужели король опять прислал за тобой? – спросила она.
Констанс отвернулась. Ее тетя была хорошей физиогномисткой.
– Король Генрих не видел меня уже довольно долгое время, – осторожно ответила она. – В прошлом году я попросила его…
– Я знаю, – перебила ее тетя. – Ты попросила у него трехлетнюю отсрочку. Можешь не повторять все сначала.
Молодая девушка в рясе послушницы принесла им по миске горячего супа. Тетя взяла миску в обе руки и стала на нее дуть.
Констанс решила, что настал благоприятный момент для расспросов.
– Скажите мне, тетя, что вы знаете о монахине Элоизе? И Пьере Абеляре?
Маленькая аббатиса внимательно посмотрела на нее поверх миски.
– Это имеет какое-то отношение к приглашению короля?
Констанс вдруг почувствовала себя ученицей монастырской школы.
– Возможно.
– Гм-м. – Аббатиса задумалась, словно восстанавливая в памяти события минувших дней. – Что ж, я могу тебе рассказать об Элоизе. Мы все бенедиктинцы, принадлежим к одному ордену. Божья мать – свидетельница, что тут было много почвы для сплетен.
– Если это тайна, вы можете не говорить.
– В этом ужасном деле давно уже не осталось никакой тайны. Хотя бракосочетание какое-то время хранилось в тайне. Говорят, с этого-то и начались все неприятности.
– А они поженились? – Этого она не знала.
Аббатиса встала и отошла на несколько шагов от камина.
– Потом ты скажешь, почему это тебя интересует.
– Но я не говорила, что это меня интересует, – слабо запротестовала Констанс.
Тетя нетерпеливо фыркнула:
– Но ведь это же ты завела разговор о Элоизе и Абеляре.
Констанс забыла о еде, ее лицо пылало. Она уже пожалела, что не смогла сдержать своего любопытства.
– Ну и что?
В скрытых от них коридорах монастыря они услышали молодые голоса. Аббатиса вновь повернулась к камину:
– Элоиза – племянница каноника Фулберта, хотя многие в Аржантее упорно не хотели в это верить. Фулберт – один из каноников Нотр-Дама. В Сан-Сюльпис, где я побывала перед отъездом во Францию, я слышала, что Элоиза – незаконнорожденная дочь Фулберта. Ее мать звали Херсиндой. Об отце, который приходился бы Фулберту братом, не говорилось ни слова. Невозможно
– Большая честь для ученицы монастырской школы.
– Фулберт заботился прежде всего о ней. Она была его славой и гордостью. Весь Париж, да что там – вся Франция говорили о красоте и учености юной Элоизы. Обучали ее аббатиса Бертольде и сестры. Фулберт ликовал, видя необычайные успехи их ученицы. Да и все они гордились блистательной юной девушкой, желая ей всего самого лучшего.
Аббатиса принялась расхаживать около камина.
– И тут вдруг на горизонте появился известный молодой философ, каноник, ученый магистр, преподаватель монастырских школ Нотр-Дама, хотя и не священник, но священнослужитель с тонзурой, Пьер Абеляр. Кто-то назвал Абеляра привлекательным, но совершенно невыносимым человеком. Еще в школе он развенчал своего учителя Ансельма Лионского, блистательно высмеяв его нудный педантизм. Таким же способом он выжил из Нотр-Дама Уильяма Шампо, не погнушавшись занять его место.
Как учитель, Абеляр был настоящим чудотворцем, своими усилиями он поднял нотр-дамские школы до высокого уровня, ничуть не ниже любых коллежей в Италии и во владениях германского императора. Он открыто признал, что к Элоизе его влекло лишь плотское вожделение, именно то, в чем он отказывал себе до сих пор. Фулберт забрал Элоизу из монастыря и поселил Абеляра у себя в доме, чтобы ничто не мешало ему обучать ее. Я уверена, что это была идея Абеляра.
Она подняла свои сплетенные руки.
– Матерь божья, я даже не предполагала, что Фулберт может быть в таком ослеплении.
Констанс наблюдала, как ее тетя меряет шагами комнату.
– Видишь ли, даже говорить об этом больно. Я знала многих сестер из Аржантея, которые учили Элоизу. Они считали ее настоящим чудом, прочили блистательное будущее на ученом поприще и видели в ней необыкновенную женщину. Они были просто в отчаянии, когда случилось неизбежное. Абеляр и Элоиза безумно влюбились друг в друга. О, я знаю, Пьер утверждал, что им владело лишь сильное вожделение, но на самом деле он был жертвой своего необузданного ума. Вместо того чтобы учить ее, он предавался с нею любви. Потеряв над собой власть, он вел себя совершенно безрассудно – пренебрегал своими учениками, забросил преподавательскую деятельность, не обращал ни малейшего внимания на наводнившие весь Париж сплетни и воспевал Элоизу в любовных стихах и песнях, которые расходились по всему городу. На его занятиях сильно отражались последствия бессонных ночей, и школяры беспощадно насмехались над страстью, впервые обуявшей великого Абеляра. Дело, разумеется, кончилось тем, что Фулберт застал их на месте преступления.
За пустой посудой из-под супа явилась та же самая молодая послушница, и аббатиса Алис подождала, пока она уйдет, затем заговорила снова:
– Скандал был ужасающий. Дядя Фулберт сразу же их разлучил, и Абеляр покинул его дом. Но в скорости Элоиза радостно написала своему возлюбленному, что ждет от него ребенка. Они тотчас же покинули Париж. Кое-кто поговаривает, что он увез ее силой в свое семейное гнездо, к сестре и ее мужу в Бретань. Там-то и родился их сын. – Аббатиса опустилась на табурет. – Я думаю, какое-то время они были счастливы, – произнесла она изменившимся голосом. – После того неприятного случая с Ансельмом Лионским Абеляр уже уезжал в Бретань, где прожил шесть лет. Целых шесть лет. Переутомление, говорили одни. Другие добавляли, что это был душевный недуг, порожденный чрезмерным честолюбием.