Амнезия "Спес"
Шрифт:
Этот вариант я тоже рассматривал, когда в дороге косил под спящего. Но теперь проблема усугублялась тем, что просто так выйти из командного отсека я пока не мог и вот эта ситуация по незнанию просчитана не была.
Выход был, конечно, дождаться ночи, когда народ расползется по своим отсекам, а на улице убавят освещение. Но, как и в любом, тем более непродуманном плане, здесь было свое слабое место — к ночи должны были вернуть Паленый со Стояком.
Не желая пугаться раньше времени, я, для надежности запершись еще и в гальюне, принялся за поиск тайного места, а уж как добираться
Но, как водится, когда чем-то увлечен, не всегда все идет по плану.
Стоило активировать коммуникатор и запросить на схеме место своего нахождения, как сразу же стало нестерпимо любопытно: «А как далеко я сейчас нахожусь от каюты Александра?»
Сайрус сказал, что теперь, когда все права на собственность переданы мне, это место следует называть домом.
Мне это слово в такой интерпретации нравилось. Мы-то привыкли его употреблять в общем смысле: «Наш дом — Корабль», то есть, для всех вместе и ничей в отдельности. И понимание того, что теперь у меня есть свой… и ничей больше… дом, отчего-то грело изнутри.
— Показать «Дом» относительно меня, — тихо озвучил указание и с замирающим сердцем принялся наблюдать, как схема жилых помещений Корабля схлопнулась до одного отсека, а потом тот сектор, где горела обозначающая меня красная точка, поплыл на расширение. — Медленней… — попросил я, желая рассмотреть все получше.
Сначала проявилась вся казарма, следом на экране обозначились склады и гаражи с одной стороны от нее и пустующие здания с другой. Потом пролегла улица, и едва обозначились строения на противоположной ее стороне. Дальше не показало, а расширение пошло от нашей стороны дороги.
Вскоре стало ясно, что наша улица радиальная — идет от центрального «ствола» второго уровня, пересекая кольцевые дороги и расположенные кругами основные жилые кварталы.
Потом обзор сполз на нижний, третий от рубки уровень, но дальше не пошел, продолжая раздвигаться вширь. И, как оказалось, «золотой район», на территории которого теперь располагался и мой дом, находится не так уж далеко от того места, где находился сейчас я.
Ну, как недалеко? В одном, восточном, секторе, как это прописывалось в схеме.
Следуя моим указаниям, новая территория открывалась глазам постепенно, давая себя рассмотреть, и я в какой-то момент осознал, что эта самая третья палуба, вернее, восточная четверть ее среднего кольца, обустроена совсем не так, как остальные жилые кварталы на других уровнях. Оказывается, везде улицы шли в три ряда, а «золотой район» со своими парками занимал линию целиком.
На той, радиальной улице, где находилась казарма искателей, когда-то было три перекрестка, сейчас, естественно, перекрытых и недоступных. Но если я каким-то образом проникну на улицу, которая из трех круговых ближе всех к малому дорожному кольцу и находится над проезжей частью «золотого района», а потом смогу воспользоваться… одним из вон тех лифтов, то в результате окажусь сразу возле гаража, из которого вылезла щера!
А вот, сколько мне предстоит протопать по улице, это предстояло выяснить опытным путем.
Но сделав запрос на «рыболовное хозяйство в этом секторе» и просмотрев все прилегающие
В общем, была надежда, что топать до лифта было не так уж и далеко.
Эта мысль, конечно, радовала, но не отменяла основной проблемы, из-за которой я засел в гальюне. А потому, сняв прежний запрос и выставив покрупнее на экране тот отрезок нашей улицы, что меня интересовал, я принялся, наконец-то, за дело.
Как я быстро понял, пробраться куда-либо можно было без труда — каждое помещение имело прилегающий к нему технический колодец, который, в свою очередь, выводил в коммуникационные шахты или, как мы их называли, техтоннели. Главное, надо было знать, где искать вход-выход.
Впрочем, по итогу исследования плана перекрестка был найден более легкий путь — одним из угловых зданий там значился «Опорный пункт полиции», который имел двери на обе, интересующие меня улицы.
Через час, припрятав рюкзак за железяками в отведенной под кладовку каюте, намывшись в душе и сжевав плитку сублимата, я, не раздеваясь, улегся в постель.
Вскоре пришли и Стояк с Паленым. Мужики видно устали сильно, так что возились не долго — почти не заводя разговоров пошуршали водой в душе, а минут десять спустя я услышал, как наставник прошел к своей кровати и, кряхтя, улегся.
Самым сложным оказалось дождаться пока он уснет и не задрыхнуть самому. Паленый долго возился, шуршал страницами книги и что-то даже бубнил потихоньку себе под нос.
Но я выдержал! И, когда наставник, наконец-то, засопел размеренно, я аккуратно, стараясь издавать как можно меньше разного шорканья, выбрался из комнаты. Потом так же, ступая на цыпочках обутыми лишь в носки ногами, прокрался к складу, со всеми возможными предосторожностями достал из-под железок рюкзак и, подхватив на выходе сапоги, выбрался за дверь.
Створка, легко щелкнув замком, закрылась, а я сполз на пол и настороженно замер. За спиной вроде было все тихо, да и в зале, как ожидалось — уже малолюдно. Только за одним из столов человек пять продолжали играть в карты. Но звук чокающихся стаканов и невнятные, громкие возгласы под них говорили, что парни по ходу пьяны неслабо, и это давало надежду, что они еще и невнимательны.
Не поднимая головы над перилами, я натянул сапоги и, отслеживая компанию через просветы между балясинами, так же, пригибаясь, стал спускаться вниз. Выскользнуть удалось, кажется, незамеченным… еще бы вернуться получилось так же.
На улице стояла тишина. Над дверями столовых залов лампы были потушены. Витрины магазинов и вовсе оказались закрыты щитами. Фонарь горел только над крыльцом медпункта. Да еще, кажется, в окнах в трех над ним теплился едва различимый свет.
А движение я смог заметить лишь возле самой заставы — кто-то из хранов видно прохаживался вдоль ворот.
Общее освещение, как и положено, было выставлено на ночь, а там, где у действовавших лифтов заканчивалась редкая цепочка фонарей, казалось, и вовсе начиналась полная темнота.