Амнезия
Шрифт:
– Ты не понимаешь. Да и я до конца не понимаю. У Шепелева какая-то очень важная работа, я не сумела выяснить про что. Очень важная. Они ждут, что твой отец будет доставать и Шепелева тоже. Поэтому им надо увеличить шансы. Они сажают двух зайцев в одну клетку.
– И потом?
Беспечность исчезла из сашенькиных глаз.
– Не знаю... Я же не все знаю...
– Ладно, ты сиди, я пойду позвоню.
Пес недовольно заворчал, дергаясь всем телом, и тут я заметил, что собака спит.
Я прошел в комнату и набрал
– Мама, это правда?
– мне не нужен был ее ответ, мне просто хотелось спросить.
Другая сторона молчала.
– А что мне было делать, сын?- пауза была выдержана по всем правилам.
– Ну ты хоть любила его, мама?
– Не знаю... Наверное, да. Ты придешь сегодня домой? Они все уехали.
Настало время мне держать паузу. Я делал вид, что думаю.
– Нет. У меня теперь есть дела. Прости. Хотя, вроде, не за что, - мне показалось, что она первой повесила трубку.
Я вошел в ванную комнату, пустил воду в раковине, и присел на край ванной.
– Ну вот, теперь у меня есть Имя. Настоящее Имя. Осталось всего ничего.
В дверь ванной постучали.
– Дима, тебе плохо? Открой, Дима!
– Хорошо мне, хорошо. У меня все в порядке, - я улыбнулся своему отражению и почти потерял сознание - зеркало показалось мне мягким, оно отекало, принимая формы, близкие к контурам модерна.
– Стоять!
– прошептал я, и зеркало остановилось, отвердевая прямоугольником амальгамы.
Сашенька по-прежнему скреблась в дверь.
– Дима, не глупи, открой! Не нужно глупостей!
– Успокойся, не собираюсь я вены вскрывать. Да мне и нечем, - и в самом деле, на стеклянной полке под зеркалом ничего не было.
А что, это не такая уж плохая мысль - вскрыть себе вены. Попробовать смерть на вкус. Все равно ничего не случится. Да, вскрыть себе вены ржавой опасной бритвой, с черной ручкой. Ничего так, художественно. С этой мыслью я уже открывал дверь.
Сашенька буквально ворвалась в ванную и стала рыскать по всем углам.
– Что ты врешь мне? Я тебе плохое что сделала?
– Чего вру?
– не понял я.
– Ты говорил - резаться нечем. А это что?
– на стеклянной полке, там, где только что ничего не было, лежала приоткрытая опасная бритва с черной рукояткой. На лезвии была видна ржавчина. Материализация идей. Вчера вечером этого не было еще. Хотя как знать - я теперь себя с трудом узнаю.
– Ну так выкини, не видишь - ржавая, - скрывая раздраженное удивление, ответил я.
– Дурак ты, - Саша с видом победителя пронесла мимо меня бритву в кухню. Загремело мусорное ведро.
Я сел за стол. Кофе уже остыл, и допивать его не хотелось.
– Ну и что делать - то мне теперь? Вены резать ты мне запретила, родной отец восстает из мертвых, мать, оказывается, не завуч начальных классов, а агент...
– от приоткрытой тайны мне стало немного легче, хотелось смеяться.
Саша посмотрела на меня, пытаясь разглядеть внутри меня то ли насмешку, то ли издевку, но я достаточно хорошо их скрывал.
– Дима, прости меня... Я хочу с тобой уехать.
– Куда это?
– В Британию. У меня почти все готово. Я уже второй год готовлюсь. Мне попутчик нужен.
– А я-то почему?..
– Мне нужен попутчик, с которым мне самой хотелось бы уехать.
Я не успел переварить ее ответ - спас телефонный звонок.
– Я сейчас, подожди.
– Дмитрий Евгеньевич?
– генерал волновался.
– Да, это я, конечно это я, генерал...
– я свыкался со звучанием своего нового имени.
– Вам уже все известно... Простите меня, Дмитрий Евгеньевич, я не мог по-другому...
– И что же мне делать теперь?
– Ну уж не убегать. Он же Вас все равно достанет.
– Кто - он?
– мне показалось, что я знаю ответ.
– Ваш отец, конечно. Он же ищет Вас, чтобы отомстить.
– Мне? Да мне-то за что???
– Это трудно объяснить. Он же не совсем обычный человек. Он, верно, считает, что Вы его предали. А может быть, Вы ему мешаете. Я не знаю. Мы знаем, что он попытается Вас уничтожить, но не знаем как.
– Ну, это ему просто - мыслью, например...
– Он уже утрачивает свои былые способности. Сейчас он уже не может просто так, на расстоянии, мыслью. Ему нужен живой контакт. Он ведь и себя разрушает, верно?
– Вам виднее...
– Давайте так: Вы нам помогаете, а мы Вам поможем, хорошо?
– Мне нужно подумать. Звоните мне завтра. Я все решу. Что-то мне не вериться во все эти истории, Вы мне каждый день подкидываете что-то новенькое.
– Спасибо, Дмитрий Евгеньевич, я Вам очень благодарен. Извините великодушно за беспокойство.
Я повесил трубку и вернулся в кухню.
– Начальник, что ли?
– спросила Сашенька.
– Начальник... Мама моя ему, верно, доложила обо всем... Да, так и что мне в этой Англии делать?
– Они хорошие там. Мы им все расскажем, попросим политического убежища. У нас пенсия будет, я справки наводила. Можно даже ребенка прокормить. А потом, ты же архитектор, работу найдешь... У тебя с английским все в порядке?
– она нервничала, путаясь в словах и гипотезах, приобретая неестественность. Дневной шарм сползал с нее, как нестойкая краска. Может, сумерки были тому виной. Чего же она хочет, не в Англию же со мной улететь, это же глупо. Тоже мне прикрытие - человек под наблюдением. А может быть, они просто хотят, чтобы я вышел из игры проверяют на устойчивость? Может быть, здесь все самое интересное только начинается? Ну уж нет, уступать я им не намерен, какое там уезжать, я же в первом ряду...