Амнезия
Шрифт:
Пол развернулся и снова начал удаляться от меня. Открыв было рот, я закрыла его. Бесполезно сейчас пытаться оправдаться. Я понимала, что он расстроился из-за собственного беспокойства, из-за потери контроля над ситуацией. Я давно поняла, что все дело в его самоуважении. Полу необходимо реально чувствовать свои всеобъемлющие способности и ответственность, иначе у него появлялся страх быть отвергнутым – даже после всех этих лет.
Глядя ему вслед, я увидела, как он вошел в дом, слегка хлопнув боковой дверью, и тогда сняла с себя промокшую футболку. Наш участок расположен на берегу своеобразной бухты, а до
Сняв рубашку, я стряхнула влагу с волос – благодаря короткой стрижке они быстро высохнут. Пока же я просто отбросила их назад. Опустившись в кресло, стащила мокрые кроссовки и носки, поглядывая на лодочный сарай.
Наш сарай погружен в воду. Что-то вроде гаража, но для лодок. Поднявшись с кресла, я прошлась босиком по пристани. Синий цвет сарая оживляла темно-красная отделка. На мою сторону выходили два окна. Пройдя по причалу, я заглянула в первое окно. Отсюда виднелись наш маленький парусник и часть моторной лодки. Дверь – рядом с этим окном. Взявшись за ручку, я обнаружила, что она заперта.
– Пол…
Имя мужа я произнесла машинально и вяло; естественно, он не мог слышать меня в доме. Но меня удивила запертая дверь. Мы запираем ее только перед отъездом. Вновь заглянув в первое окно, я перешла ко второму. Там обзор оказался еще хуже: неудачный ракурс и грязное стекло. Поскольку дверь закрыта, то для попадания внутрь мне придется заплыть туда из озера.
Дойдя до лесенки, я спустилась в воду, оттолкнулась и поплыла брассом, сама не вполне понимая собственные побуждения. Просто испытывала странное внутреннее предчувствие. Возможно, на меня еще действовали остаточные симптомы вчерашней аварии – видимо, Пол отчасти прав.
Я вплыла в открытый вход лодочного сарая. По крайней мере, там имелась еще одна лесенка, металлическая, со старой лодки, прицепленная нами к внутренним причалам. Она не слишком устойчива, но мне удалось нормально забраться наверх. И вот я уже встала рядом с парусником. Сарай был погружен в тенистый полумрак, порывы ветра сдували влагу с моей кожи, и меня вдруг пробрала холодная дрожь.
Мрачноватая атмосферка. Голые стены походили на грудную клетку с выпирающими ребрами. На задней стене висел старый якорь. Яркими оранжевыми пятнами маячили подушки сидений. Длинная веревка, толстая и потрепанная, свисала с мощного гвоздя. В углу светлела корзина, заполненная удочками.
Парусник крошечный. Я помню, когда Пол купил его. Подержанный. У кого-то из местных жителей. Пол заметил его на обочине дороги. Синяя с белыми полосами лодка, немного побитая жизнью. Мы назвали ее «Зловещие дебри» – прозвище Адирондака, которое когда-то дали ему местные индейцы. Полу показалось забавным дать столь странное и пафосное имя такой обычной лодчонке. Но он сам научился управлять ею, как позже и оба наших ребенка. Только я так и не освоила это дело.
Я продолжила тщательный осмотр. Парусник, решила я, выглядел нормально. Лодка тоже выглядела как обычно: четырехместная двухвесельная круглодонка с двигателем и аккумулятором.
По пути я едва не упала, наткнувшись
Я направилась обратно. Прежде чем спуститься по шаткой лестнице, заметила какую-то резьбу на обшивке стены. Между двумя вертикальными стойками на фанерной поверхности кто-то вырезал пронзенное стрелой сердце и два имени.
Джони
Майкл
А под ними – сегодняшняя дата. Вернее, нет – вчерашняя дата. Да, вчера они плавали здесь вдвоем – я слышала, как они плескались и Джони хихикала. Должно быть, тогда они и вырезали это.
Я провела пальцами по бороздкам. Возможно, кто-то из них захватил ножик; или они взяли его здесь. Я поискала нож взглядом, но не нашла. А потом все-таки заметила – маленький карманный ножик на подоконнике. Ну, подоконник, конечно, громко сказано: просто выступ рамы. Хотя, заглядывая в сарай, я не обратила на ножик внимания. Должно быть, его забыл Пол…
Отведя взгляд от находки, я заметила и другие вырезанные слова. Не так глубоко вырезанные, лишь слегка процарапанные. Не сердце и имена, а предложение. Из пяти слов.
Я хочу вернуть мою маму.
Глава 23
До меня донесся шум песка и гравия под автомобильными шинами. Джони заезжала на подъездную дорожку на своем «Субару». Открыв дверь, я с улыбкой смотрела, как она и Майкл поднялись к крыльцу и вошли в дом. С тех пор как я ходила на озеро, прошло всего полчаса, и мои волосы еще не успели высохнуть. Я думала о нацарапанных словах и о том, как они могли там оказаться. Теперь осталось выбрать удобный момент для разговора. Хотя мне трудно было понять, скоро ли он наступит…
– Как ваши дела?
– Нормально, – ответила Джони и, остановившись, глянула на синяк на моей щеке. – А ты как себя чувствуешь?
– Нормально. Заходите. Вы, ребята, поели?
– Да, в поселке я сводила Майкла в закусочную. – Джони прошла в глубину дома.
Оба они – воплощение лета: на нем черная футболка с треугольным вырезом и коричневые шорты. На ней легкая розовая рубашка поверх купальника, джинсовые шорты, а на ногах коричневые сандалии. Ее светлые волосы стянуты на затылке в свободный пучок; к такому виду Джони я давно привыкла.
– Кто-нибудь видел мой белый свитер? – спросила она, окидывая взглядом гостиную.
– Я выловила его из озера, – ответила я.
– Правда? – Она подошла ближе, пристально вглядываясь в меня. Практически принюхиваясь, с подозрением. – Ты плавала, что ли?
– Только чтобы достать его. Он, должно быть, упал в воду с причала. Сейчас сохнет на веревке.
– Спасибо, – наконец выдала Джони, отводя взгляд.
На мгновение меня вновь поразила ее красота. В подростковом возрасте Джони немного приобщилась к модельному бизнесу; в основном ее снимали для каталогов одежды. Я не пожелала бы ей такой профессии, но у секретарши Пола в модельном агентстве работала сестра.