Амок
Шрифт:
– Не нравится мне это, – сказал один из них, присматриваясь к небу. – Может быть или штиль, или шквал.
– Пожалуй, сначала штиль, а потом шквал, – ответил второй.
И действительно, вскоре ветер совсем утих.
– Ничего не поделаешь, придется браться за весла, – разом вздохнули рыбаки.
И вдруг в воздухе послышался шум, над головой пролетела стая рыб. С открытыми ртами, с опущенными хвостами, они старательно и неуклюже двигали своими широкими плавниками, из которых высовывались длинные кости-иглы. Вытаращенные глаза придавали рыбам смешной, испуганный
– Вот и не надо беспокоиться об улове, сами летят в лодку, – засмеялись рыбаки. – Вон их еще сколько!
А вокруг все еще блестели в воздухе сотни рыб. Некоторые опускались, касались поверхности воды и опять подскакивали, словно камень, пущенный из пращи. Иные пролетали значительное расстояние, метров по пятьдесят и даже больше [27] . Лодка очутилась в самом центре рыбьего косяка, преследуемого хищниками.
Вдруг откуда-то появились птицы и начали налету подхватывать рыб. Тихое море сразу оживилось, поднялся шум, гам.
27
Среди сорока пород летающих рыб есть и такие, что в некоторых случаях могут пролететь сто пятьдесят – двести метров на высоте до 6 метров над водой.
– Вас еще не хватало! – крикнул один из рыбаков, замахиваясь на птиц веслом. – И нашу долю возьмете! А нам нужна хоть одна рыба, чтобы показать, для чего мы тут.
Через несколько минут опять наступила тишина. Ветер подул навстречу, с запада, и туземцы взялись за весла.
– Смотри, не они ли? – сказал один.
На высоком берегу появились два человека и замахали банановыми листьями.
– Они!
Лодка на веслах направилась к берегу, но к самой земле не подошла.
– Не нужно! – крикнули оттуда. – Мы сейчас подплывем!
Минуту спустя в лодку влезли мокрые Гейс и Салул.
– Есть у вас оружие? – тотчас спросил Салул.
– Есть, есть, – успокоили его рыбаки и показали под снастями пять винтовок и два револьвера.
– Ну, так скорее подальше от берега!
– Погоня? – спросил один из рыбаков.
– За последние два дня нам, кажется, удалось замести следы. Но очень надеяться на это нельзя: и сейчас кто-нибудь видит лодку, а Тжиладжап недалеко. Начнут интересоваться, что за лодка…
Четыре человека могли грести быстрее. Направились наискось: на запад, а вместе с тем дальше от берега. Дружно налегли они на весла, с тревогой оглядываясь, нет ли погони. К счастью, все было спокойно.
Берег постепенно отодвигался все дальше. Временами и ветерок помогал, но мало: слишком слабым, неровным был он. В воздухе чувствовалось что-то тревожное.
– Будет буря, – заговорили в лодке, – стоит ли далеко уходить от берега? Неизвестно, какая беда хуже.
С этим согласились все и даже направились было к берегу, как вдруг тишину нарушило отдаленное тарахтение мотора. Вскоре на блестящей поверхности моря
– Принимайтесь за невод, пусть думают, что мы рыбаки! – крикнул один из товарищей.
– Не поможет, – сказал Гейс. – Моторная лодка зря в море не пойдет: у нее определенная цель. Нужно готовиться к бою.
– Сколько их там может быть? – пытался рассмотреть Салул.
– Во всяком случае, не больше восьми человек, – ответил Гейс.
Катер приближался. Скоро стали видны военные с винтовками в руках. Все ясно: погоня…
– Ставь лодку носом к ним, чтобы цель была меньшей! – приказал Гейс.
– И положим впереди, свернув, наш невод для прикрытия, – добавил Салул.
Катер подошел ближе и остановился. На палубе его
оказалось двенадцать человек. Обстановка складывалась серьезнее, чем думали беглецы.
– Именем закона вы арестованы! – крикнул с катера молоденький голландский пограничник. – Руки вверх!
– Ничего не поделаешь, – ответили с лодки, – вверх так вверх.
Руки действительно поднялись – и грянул залп! Один человек на катере сразу свалился мертвым, двое были ранены. Открыли огонь и преследователи, но их пули застревали в толстом свертке невода, не причиняя вреда экипажу лодки.
На катере заметили это, решили подойти сбоку.
– Заворачивайте! – крикнул Гейс, но громоздкая рыбацкая лодка, да еще на веслах, не могла равняться с быстрым катером. Пришлось перетащить невод к другому борту и опять укрыться за ним.
– Сорвать парус! – крикнул Салул и сам бросился к нему с ножом. Через минуту-другую новый сверток присоединился к первому.
Опять началась перестрелка. Вскоре борта лодки покрылись пробоинами от пуль, хотя люди и не получили пока ни одного ранения. Были уже пробоины и на катере, откуда на огонь четверых беглецов отвечало девять винтовок преследователей.
Положение наших героев становилось все более критическим. Катер маневрировал как хотел: то отдалялся, то приближался, заходил то с одной стороны, то с другой. А неповоротливая лодка могла лишь обороняться от атак противника.
– До каких пор будет так продолжаться? – сердился Гейс. – Они хотят взять нас измором. Надо целиться ниже ватерлинии: дырка в днище катера не менее полезна, чем в голове врага!
Дружный огонь четырех винтовок перенесли ниже, и скоро стал виден результат его: на катере забегали, принялись вычерпывать воду. Чтобы заделать пробоины, моторка вынуждена была отойти километра на два от лодки.
– Передышку нам дали, – сказал Салул, – а воспользоваться ею нельзя: не можем ни напасть на них, ни удрать. Давайте хоть продвинемся на всякий случай поближе к берегу. Теперь для нас берег желаннее, чем море. Одни начали заделывать пробоины, другие взялись за весла. Так прошло с полчаса.
А потом снова затарахтел мотор, и сражение началось опять…
Занятые своим делом, обе стороны совсем забыли о третьей силе, которая лишь выжидала минуту, чтобы вмешаться в борьбу. Заметили ее только тогда, когда загремел гром и хлынул ливень. Гроза была настолько сильной, что люди поневоле прекратили перестрелку.