Амок
Шрифт:
Бантам, леса, таинственные товарищи… Да было ли все это? Обещал ли он связать с ними свою судьбу?
Зачем ему все это, если он теперь богат и может жить как хочет! Сто гульденов – не шутка! Деньги, казалось, жгли Нонгу руки. Чудилось, что все вокруг видят его богатство и завидуют ему. Может, даже хотят отобрать деньги, – и он спрятал их поглубже…
– Видать, браток, ты рад, что вырвался? – услышал он над ухом чей-то голос, и чья-то рука по-приятельски опустилась на его плечо.
Нонг вздрогнул: перед ним стоял человек,
– Это я пожалел тебя, – сказал человек. – Вижу, парень ты хороший, неиспорченный. Зря, думаю, страдает, надо помочь! Ну и сказал, чтобы выпустили. А то пришлось бы тебе страдать… В таких делах нелегко освободиться без чьей-либо помощи, хоть бы ты и тысячу раз был невиновен.
Нонг слушал эту дружескую болтовню и чувствовал себя все хуже и хуже. Острое лицо человека, лисий голос, бегающие глаза его производили очень неприятное впечатление.
«Что ему от меня нужно? Не хочет ли выманить деньги?» – думал юноша.
А новый приятель не только не зарился на его деньги, но даже сам предложил угостить Нонга:
– Пойдем, браток, угощу. Ты тут человек новый, и я могу быть тебе полезен. Иначе получится так, что, освободившись от одной беды, попадешь в другую. Я же окажусь и виноват!
И он весело рассмеялся.
Улыбнулся и Нонг: этот чудак начал интересовать его.
– «Ну что ж, – подумал он, – если ты такой заботливый, – хорошо. Но и меня, брат, не проведешь. Вижу, что ты за птица…»
Нонг был уверен, что этот человек не знает о его богатстве. Даже если и видел, как туан давал деньги, все равно не знает, сколько дал.
Вошли в трамвай, поехали в гавань Приорк. Всю дорогу новый приятель старался забавлять парня:
– Тебя как зовут? Я забыл.
– Нонг.
– А меня – Като. Должен тебя предупредить, что у нас в городе жулик на жулике едет и жуликом погоняет. Сам увидишь! Вот почему и приятно мне познакомиться с честным человеком. Пока ты еще не испортился, – подмигнул он с хитрой усмешкой.
Но именно это здоровое, неиспорченное чутье и подсказало Нонгу, что он имеет дело с одним из таких жуликов. Быть может, Като и удалось бы преодолеть недоверие парня, если бы тот не догадывался о темной роли, которую «приятель» сыграл на следствии.
А Нонг хорошо помнил об этом. И чем больше припоминал он подробностей, тем больше убеждался, что этот тип ведет какую-то нехорошую политику. «Дружба» его явно преследует гнусную цель.
Юноша понимал, что Като знает «тех», а поэтому и отверг Нонга и его туана. Ясно, что «тех» ищут и, видно, напали на их след. Главным шпионом в этом деле является, конечно, Като. Вот и понятно, куда может завести «дружба» с ним…
Из головы Нонга сразу вылетели все впечатления, накопившиеся за последнее время. И город, и деньги, и планы собственной жизни отошли в сторону, а первое место заняли воспоминания о «тех» товарищах в лесу, о том, как сам он обещал служить
Как это сделать – зависит от него самого, от обстоятельств. А пока ясно одно: надо следить за этим человеком.
Выходя из трамвая, Нонг чувствовал себя свободнее и увереннее: он уже знал, как держаться дальше.
В гавани стояло множество кораблей из разных концов мира. Выгружались европейские товары, грузились местные: кофе, хина, сахар, каучук, перец. Под знойными лучами солнца по сходням бегали желтые, коричневые, черные полуголые носильщики с громадными тюками и ящиками на спине.
Казалось удивительным, как эти маленькие, худые, истомленные люди могут носить такие тяжести. Скрючившись почти до земли, с вылезающими на лоб глазами, с гиком несется такой носильщик, и видно, что только это гиканье и поддерживает его последние силы.
А вечером большая часть его заработка исчезнет в неисчислимых тавернах, словно ловушки рассыпанных вокруг. Только китайские носильщики, или, как их обычно зовут – кули, берегут каждый грош. Поужинав горстью риса и бананом, они ночуют тут же, на берегу. Тем более что рабочих здесь так много, что они уже с вечера должны становиться в очередь, чтобы на следующий день получить работу.
Като и Нонг зашли в портовую таверну. В грязной низенькой комнатке, за грязными столиками, сидели голландские, английские, японские, китайские, французские матросы.
Шум, гам и громкий говор на разных языках свидетельствовали о том, что присутствующие уже изрядно выпили. От дыма и разных запахов воздух был так густ, что, казалось, через него нужно протискиваться силой. Нонг даже немного испугался, впервые очутившись в таком месте.
– Китаёза, виски! – скомандовал Като хозяину-китайцу.
С жадностью налил Като два стакана, чокнулся с Нонгом и мигом опорожнил свой. Нонг лишь пригубил из стакана и отставил его: слишком крепким и неприятным показался ему этот напиток.
– Ты что, брат, струсил? – засмеялся Като. – Приучайся!
– Не могу, – отказался юноша.
– Ну, нет, так из тебя никогда не получится человек! А я хочу сделать из тебя настоящего парня. Пей! Если хочешь, я себе и второй налью. Вот так. Смелее, не бойся!
И он начал медленно сосать из стакана.
Нонг отпил немного, а остальное незаметно выплеснул под стол.
– Вот и хорошо! – похвалил Като, не заметивший этого. – Если хочешь иметь успех в жизни, нужно уметь пить. Кто пьет, тот и живет! А сколько моих товарищей не умели ни того, ни другого. Мучаются теперь где-то зря, страдают, а я, как видишь, живу и тебе желаю такой же жизни. Тебя небось удивляет, почему я питаю к тебе симпатию? Признайся, не веришь мне, а?
– Что ты, я и не думал об этом. Вижу – хороший человек, и все, – простодушно ответил Нонг.