Шрифт:
Красное Вино
Мукачево — сердце Европы,…. ну, если не сердце, то левый желудочек это точно..
Столица закарпатского бомонда, воспетая в поэмах, эпосах и анекдотах.
Город-вавилон, где цыгане говорят на венгерском, венгры на русском, русские на украинском и только русины говорят на всех языках одновременно.
Родина художника Мункачи, певицы Лолиты и мультимиллионера Ру… впрочем, не будем называть его фамилию.
Отчизна самого чрезвычайного министра из всех министров и предвыборная площадка третьего президента Украины.
Крыша криминального мира, взрастившая такие таланты, при упоминании
Мегадеревня, в которой на одном гектаре делают австрийские лыжи, собирают испанские стулья, шьют литовские трусы и пьют финскую водку. Резервация, где есть свои индейцы и шериф, залежи нефти на автозаправках и копи золота в ювелирных магазинах. Где утвержден генплан развития до 2017 года и даже обещают скоростной интернет. Часть суши, где недвижимость дороже чем в Нью-Йорке, но дешевле чем в Одессе. Свободная экономическая зона, где солнце светит безвозмездно, снег ложится только на газоны, сосульки толще и длинней чем у соседей, а сакуры цветут красивей чем в Киото. Территория, где по субботам милиционеры сами платят за себя в парикмахерских и не ездят под красный светофор. Купол мирового духовенства под которым костел упирается в cинагогу, а церковь Живого Бога глядит на православный храм. Средоточие всех религий и конфессий, винегрет культур и апофеоз куллинарно-алкогольного искусства.
— А еще у нас есть Драмтеатр, фонтан и кружок бисероплетения, — доносится резкий голос экскурсовода. Она держит высоко над головой красный зонтик и решительно шагает к винным бочкам на центральной площади. За ней по мостовой стучит каблуками толпа шальных туристов из Крыжополя и обнищавший олигарх с протянутой рукой.
Вся площадь перед ратушей усеяна бездыханными телами — лежат прямо на клумбах, а бродячие собаки нюхают им ноги и лижут алый снег. Мясо на кострах шипит, огонь искрит повсюду, сизый дым столбом — в разгаре фестиваль «Красное Вино». Народу — тьма тьмущая, ряженые поют колядки, цыгане заглядывают в глаза, дети привязаны к воздушным шарам, не протолкнуться: руки, плечи, головы в шапках колышутся, воротники каракулевые сменяются ослепительными декольте, …йолки зеленые, глаза разбегаются… Стою под стенами ратуши, созерцаю все это телодвижение со стороны, вдруг кто то под руки мою персону подхватил и за стол дубовый усадил. Я, вообще то, не большой ценитель красного вина, но … уже налито…
Выпил стаканчик — зрение наладилось, гляжу, напротив здоровяк в волчьей шубе сидит и пальцем по столу стучит:
— Не верно, Валдис, не может такого быть, — ко мне обращается, — нельзя рисовые зерна в вино сыпать, не правильно это..
— Да я сам сыпал, Егорыч, — отбиваюсь, — прекрасное шампанское получается, получше любого французского.
— Не может быть, — напирает волчья шуба и для большей убедительности сморкается в сторону винной бочки. Зеленая слизь не долетает до земли совсем чуть-чуть и предательски повисает на большом пальце, — быть такого не может, — уже не так напористо молвит Глеб Егорыч, ища обо что обтереть палец. Использовать в качестве салфетки сидящюю сзади тетку довольно рисковано, поэтому он довольствуется чьей то собакой.
— Да я и не спорю, прокуратура, — смягчаюсь, — …Иди с богом, — вкладываю в руку нищего кусок шашлыка, — но ведь сыпал…
Рядом мельтешит какой то хлыщ, смесь адвоката с безродным маклером, бегает, стаканчики с вином подносит. Егорыч, транспортный прокурор и бывший афганец, принципиальный мужик — все пытается вложить ему в руку хрустящюю купюру с портретом Григория Сковороды. Адвокат ловко изворачивается и бежит за порцией жаркого. За столиком напротив сидит шумная компания свекольного цвета дядек и ведет дискуссию о тонкостях алкогольной инженерии — один левой рукой изображает виноградную гроздь и, держа вилку в правой, пытается отсечь себе мизинец, как непривившийся. Его оппонент возмущенно икает. Сбоку стоит дикий хохот, изредка переходящий в визг и слышатся обрывки слов «….астрация», «….титуция», едкий дым щиплет глаза и мерзнут ноги.
На пятом стаканчике звук теряется и мы переходим на международный язык жестов: Глеб Егорыч энергично машет головой из стороны в сторону, рискуя разбить огромный нос о деревянную стойку, я изредка киваю, причем, с каждым кивком тощий маклер прибегает с очередным стаканчиком божоле.
После порции Черного Доктора к прокурору возвращается человеческая речь:
— Мне бы твоя помощь нужна, дизайнер, — Глеб Егорыч вдруг потерял интерес к рисовым зернам. — Надо бы в Киев сьездить, коллегам помочь. Они там в министерстве снова какой то марафет затеяли, а работать некому — Рождество как никак. Если не поможешь, завалят сдачу объекта. Так что бери своих бойцов и дуй в столицу. Все расходы — за мой счет. Заодно красного вина с собой прихвати. Мол, презент из Мукачева.
— Придется «полтора брата» с собой брать, — стряхиваю капли Доктора на язык, — да и инструменты какие то…
— Что за «полтора брата»? — Егорыч указательный палец в вино опустил, греет, — Одного помню, Йончия-плиткореза…, а второй кто?
— А второй…,- стучу пластмассовым ножом по лбу, — недоумок слегка, Витькой кличут, в эволюционном развитии застрял где то возле палеолита. Но в качестве подсобника прокатит.
— Это не тот, что свадьбы по субботам возит? — Егорыч смеется, — говорят, когда у него бензин на переезде кончился, невеста фаетон через рельсы толкала?
— Он самый,… прошлой осенью умудрился маму жениха на вираже потерять — передняя дверка в машине отвалилась…не подсобник, а росвиговское чудо…тьфу, дьявол!- я ногу отдернул и снизу завизжала собака, похоже прищемил что то ей, — изумительный дебил. Словом, бриллиант в навозе… или навоз в брильянте… хер поймешь…Да, так вот насчет этого Витька-подсобника… Он первый раз передо мной вынырнул еще в две тыщи третьем году. Собственно, началось с того, что я одному доктору дизайн интерьера делал. Тот, Эрик-зубник, сам из Австрии, прикатил к нам на Закарпатье стоматологическую отрасль развивать, ну, я ему дом привел в божеский вид, осталось только ступени мраморные поставить. И главное, заклинило его, дятла, на этих ступеньках, типа, всю жизнь о них мечтал. Я ему поясняю:
— Эрик, мраморизированый известняк хрупкий, млять, как вафельное печенье, не каждый мастер справится, жалко если мой Йонас испоганит материал, да и ты со мной за прежнюю работу не рассчитался.
— Понимаешь, — говорит этот зубник, — потерпи, я недавно взял новый муфель с цифровым табло, все деньги на него кинул, хочешь, бартером рассчитаемся, могу тебе зубы бесплатно вырвать.
— Спасибо, — отвечаю, — но я как то привык уже с зубами жить, был бы ты гинеколог, то это самое оно — у меня жена вот-вот родить должна, а так — гони бабосы!
— Да хрен, тебе, — говорит, — когда подкинешь мне мастера на ступени, тогда и рассчитаюсь, мендисабаль недоделаный…
Ладно, сижу дома, грызу сухари с белым чаем, думаю, как правильно впасть в отчаяние. Тут звоночек:
— Здравствуйте, мне Вас рекомендовали как хорошего дизайнера, меня зовут Михаил, хочу дома мозаику в кухне иметь. Нужна Ваша помощь.
— С удовольствием, — отвечаю, — я как раз тот, кто Вам нужен, завтра ждите в гости с мастеровыми.
Короче, взял я Йончи-плиточника и направился к этому Михаилу на край города работу принимать. По пути мне Йончик про своего младшего брата Витю все уши намозолил, мол, лентяй и тупица, бабки в игровых автоматах просирает, работать, тварь, не желает, словом, пропадет зазря если не пристроить куда то.