Ампир «В»

Пелевин Виктор Олегович

Он положил трубку.

Локи, конечно, шутил насчет вечного. Но, как говорится, в каждой шутке есть доля шутки. Я поднял глаза на экран компьютера, где все еще висел мой дуэльный ордер. В нем все было четко и ясно. Кроме строки про встречу с Богом, на которой настоял Локи. Подписавшись под ней, я слукавил.

Я совершенно не понимал смысла этой фразы. Богом был я сам – это ясно доказывал мой вчерашний опыт. Проблема, однако, заключалась в том, что я не мог пережить его еще раз. Чтобы снова стать

богом, нужен был баблос.

И здесь возникал закономерный вопрос – был ли я богом на самом деле, если мои ощущения и переживания зависели от причины, находящейся вне меня? Любой теолог сказал бы, что нет. А если богом был не я, а кто-то другой, с кем тогда я встречусь в случае форсмажора?

Меня охватило неприятное волнение. Я начал бродить по квартире, внимательно вглядываясь в знакомые предметы в надежде, что какой-нибудь из них пошлет мне тайный знак или даст моим мыслям новое направление. Черно-белая летучая мышь, Наполеон на лошади, две брезгливые нимфетки… Если кто-то из моих пенатов и знал ответ, они хранили его в тайне.

Мои хаотические перемещения привели меня к картотеке. Сев на диван, я принялся листать каталог. Ничего интересного не попадалось на глаза. Я вспомнил, что в ящике секретера были неучтенные пробирки из литературного цикла, открыл его и стал перебирать их в надежде встретить что-нибудь теологическое. Но и там не нашлось ничего, соответствующего высоте момента: препараты вроде «Тютчев + албанск. source code» и «Бабель + 2% маркиз де Сад» не пробудили во мне интереса.

Вдруг я понял, с кем мне можно обсудить этот вопрос.

Подойдя к окну, я выглянул наружу. Моя машина стояла на противоположной стороне улицы. За открытым окном было видно сосредоточенно-обиженное лицо Ивана – он читал очередной иронический детектив (пару дней назад я спросил его, в чем там ирония, и он обиделся еще сильнее). Я вынул из кармана телефон. Прошло несколько секунд, и сигнал добрался до жертвы – Иван повел головой, и я услышал его голос:

– Добрый день, шеф.

– Мне нужно ехать к Озирису, – сказал я. – Минут через десять. Только переоденусь и выпью кофе.

У Озириса было все по-прежнему. Дверь открыл усатый молдаванин, который за прошедшее время успел сильно осунуться, и даже как-то завосковеть. Картежники в большой комнате не обратили на меня никакого внимания.

Озирис выслушал мой рассказ о красной церемонии со снисходительной усмешкой пожилого психонавта, которому соседский сынишка рассказывает о первом опыте с украденным из пепельницы окурком.

– Это был Бог? – спросил я. – То, что я ощутил?

– Так принято считать, – ответил Озирис. – Но в действительности никто не знает. В древние времена это называли «содрогание мантии». Вампиры не знали, как интерпретировать происходящее, пока люди не придумали Бога.

–

Так люди придумали Бога или открыли, что он есть?

– Это одно и то же.

– Как так?

Озирис вздохнул.

– Смотри, – сказал он, – объясняю еще раз. Обезьяне поставили в башку перегонный куб. Перегонный куб начал вырабатывать баблос. Но кроме главного продукта стал выдавать и другие фракции. Отходы производства. Одна из фракций называется «Вселенная». Другая называется «Истина». А третья называется «Бог». Сейчас ты спрашиваешь – придумали обезьяны эту третью фракцию или открыли ее? Я даже не знаю, что тут ответить.

– Вы говорили, что вампир приближается к Богу, когда принимает баблос, – напомнил я.

– Естественно. К основному продукту примешивается побочная фракция, и вампир ее чувствует. Бог и баблос – это как бензин и мазут, которые получают во время переработки нефти. Вампиры потребляют баблос, а Бог для нас – отход производства. Зато это ценная фракция для человечества. Мы не возражаем. Пока, разумеется, человечество не начинает впаривать нам эту фракцию в качестве универсальной истины.

– Что, и такое бывает? – спросил я.

Озирис махнул рукой.

– Сплошь и рядом. Поэтому всегда надо носить с собой конфету смерти. А лучше всего две или три.

Я немного подумал и сказал:

– Но тогда возникает логическое противоречие. Если Бог – это отход производства, как он мог сослать сюда Великую Мышь?

– Так в этом все и дело. Если бы Бог был чем-то другим, Великая Мышь могла бы восстать, бороться всю вечность и когда-нибудь одержать победу. Но как можно победить сославший тебя отход производства? Такое не под силу даже Иштар. Именно в этом весь ужас ситуации.

Я начинал понимать изуверскую логику собеседника. Надо было поставить вопрос по-другому.

– Хорошо, – сказал я. – Тогда скажите – является ли Бог просто побочной фракцией производства баблоса? Или эта побочная фракция свидетельствует о существовании Бога на самом деле? Это ведь не одно и то же.

– Не совсем, – согласился Озирис. – Когда-то давным-давно вампиры действительно об этом спорили.

– И к какому выводу они пришли?

– А ни к какому. Просто перестали спорить и стали думать о другом.

– Но почему?

– Да потому, – сказал Озирис, выдвигаясь из своей ниши, – что если Бог и есть, он хочет, чтобы для нас его не было. А раз Бог хочет, чтобы его не было, это и значит, что его нет.

– Но если Бога нет, почему тогда есть слово «Бог»?

– Потому что это слово, вместе со всеми другими словами и понятиями, необходимо для производства баблоса.

– Я понимаю, – сказал я. – Но почему оно значит именно то, что оно значит?

– Бог – это создатель. Слова тоже создают.