Амулет plus любовь
Шрифт:
Шум стоял невероятный, и вскоре у мистера Трелони от этого горячего, вонючего, ревущего хаоса голова пошла кругом. Но ему было интересно и весело только до той поры, пока они не попали в ту часть базара, где продавались невольники.
Чернокожих, выставленных на продажу, было много, даже больше, чем верблюдов, овец, коз, ослов и других животных вместе взятых, и возле них было не шумно, словно какой-то невидимый колпак или завеса отгородили их от базара и всего остального мира. Чернокожие невольники, по большей части молодые сильные мужчины, сидели на земле и негромко переговаривались между собой.
Возле загона с рабами стояли покупатели, люди солидные и достойные, и каждый, сообразно своим вкусам и склонностям, в ожидании начала торгов или курил, или жевал табак, поплёвывая направо и налево, или беседовал с соседом. Товар они уже осмотрели: пощупали мускулы, глянули в зубы.
Сквайр остановился, как вкопанный, не в силах отвести глаз от этого моря невольников. Потом он посмотрел на Платона. Тот, возвышаясь почти над всеми окружающими людьми, беспомощно вглядывался в эти плотные завалы полуголых чёрных тел, словно хотел среди них отыскать кого-то.
Капитан стоял, заложив руки за пояс, мерно покачиваясь с носков на пятки, и смотрел на рабов и их покупателей внешне спокойно, и только желваки от крепко стиснутых его челюстей ходили под тонкой кожей. Потом он сжал кулаки, лихо тряхнул головой и сделал шаг, приближаясь к работорговцу. Тот стоял к ним почти спиной, увлечённо беседуя и сплёвывая время от времени в сторону табачную жвачку, по виду очень похожую на содержимое коровьего желудка.
У мистера Трелони зашлось сердце. Он уже понял, что произойдёт в следующую минуту: во время очередного плевка капитан, нетерпимый к любым проявлениям рабства, нарочно появится из-за плеча работорговца, плевок попадёт в капитана, и он с яростной улыбкой схватит работорговца за одежду и рывком повернёт к себе. Дальнейшее будет зависеть только от степени бешенства капитана – или мордобой, или стрельба. Ни то, ни другое им сейчас было не нужно…
«Африканский базар – дивное местечко, надо друзьям посоветовать», – подумал сквайр, сделал шаг за капитаном и крепко схватил его за локоть.
– Дэниэл, нам надо купить верблюдов, – зашептал он ему в спину. – Не забывайте – мы в Африке… А здесь на верблюдах ездят.
Капитан оглянулся и посмотрел пустыми глазами. Потом лицо его расслабилось, и он ответил:
– Да, мистер Трелони, простите. Не сдержался.
И они купили Платону, как принцу, молодого белого дромедара, а для мистера Трелони – белого дромедара и ещё лёгкую двухколёсную колесницу с большими колёсами. На неё предполагалось поставить паланкин, затянутый полупрозрачными завесами. Для капитана, доктора Легга и пятерых матросов взяли верблюдов попроще – рыжих, чёрных, коричневых. Бонтондо Второй тут же стал показывать матросам, как надо обращаться с верблюдами.
Ещё всем купили одежды: простой, но солидной для слуг и дорогой для принца Мугаффаля Абул-л-Фараха и его жены. Купили так же одежду для переходов по пустыне: «чалму-тагельмуст» – длинное-предлинное полотнище, чтобы закрывать голову, шею и плечи, оставляя узкие щели для глаз; накидку-«аббу» из верблюжьей шерсти, которая могла служить также и вьючным мешком; простые и удобные длинные штаны-«ширваль» со складками, ниспадающими с талии, которые перепоясывались кушаком несколько раз и распашное мужское платье с разрезами по бокам, называемое «гумбаз».
– Платон, я тоже купил бы тюрбан, – сказал мистер Трелони. – Не всё же время я буду «прекрасной госпожой».
– Вам всем нельзя тюрбаны, – ответил Платон.
– Почему? – спросил капитан удивлённо.
– Я покрасил вам волосы и брови в чёрных цвет, но как я буду красить вам бороды каждый день? А в тагельмуст вы замотаетесь – и ваших бород не будет видно. Да к тому же, в тагельмустах удобнее путешествовать по пустыне. Я себе тоже купил на случай пыльных бурь.
Близился вечер, и шумное торжище подходило к концу. Матросы, сопровождаемые Бонтондо Вторым, повели купленных верблюдов на африканский постоялый двор, где нашим путникам предоставили ночлег, а верблюдам отвели стойло. Устроившись в комнатах (матросы – в своей, джентльмены – в своей), капитан, мистер Трелони и Платон пошли в деревню Бонтондо на пир по случаю охоты на крокодила.
****
Днём охотник Бонтондо пришёл к капитану на постоялый двор. И тут он впервые попробовал кофе. И Бонтондо очень понравился кофе, который он до этого не пил никогда-никогда.
– Это мокко? – удивился он, увидев кружку с кофе, и белки его глаз выкатились из орбит, а широкие ноздри раздулись, впитывая запах. – Я о нём очень много слышал… Много-много!
Он выпил кружку чёрного кофе с медовыми финиками и попросил вторую. Выпив вторую, он сказал:
– Хвала Аллаху!.. Вот теперь я попробовал мокко и могу сказать… Люди не врут!
И Бонтондо стал приходить каждый день: он пил кофе и что-нибудь рассказывал.
Через день капитан сказал джентльменам:
– Хорошо, если с нами в пустыню пойдёт Бонтондо: он знает местные языки, обычаи и вообще – он охотник… Но я зову его, а он говорит, что ему достаточно его крокодилов, а львы пустыни ему ни к чему.
У доктора Легга округлились глаза.
– Львы? – воскликнул он.
– Ну да, доктор, львы. Они тут водятся… Хотите поохотиться?
– Конечно, капитан! Ведь вы же знаете – я страстный охотник!
– Да я и сам люблю охоту. Но Бонтондо не идёт с нами ни на крокодилов, ни на львов. И я не могу его уговорить…
– А я смогу… Хотите пари?
– А на что? – спросил капитан с улыбкой.
– На льва, – не задумываясь, выпалил доктор. – Первый же встреченный нами лев, чур, будет мой!
И доктор протянул капитану руку.
– Отлично… Я согласен, – ответил тот.
Доктор достал из сумки чехол и, позвав Платона, как переводчика, пошёл на поиски Бонтондо.
Бонтондо лежал на спине под навесом возле хижины, лениво покачивал босой ногой, положенной на колено другой ноги, и изучал небо через щели в навесе. Чувствовалось, что лежит он так давно и будет лежать так и дальше, потому, что занятие это ему очень нравится. А ещё потому, что жена его сейчас работала в поле, и дома без неё делать было нечего.
– Бонтондо, я пришёл звать тебя с нами в пески, – сказал доктор Легг вкрадчиво.
– Зачем мне пески? – удивлённо спросил Бонтондо, поднимая голову.