Амундсен
Шрифт:
Этот эпизод стал составной частью систематического подрыва репутации Умберто Нобиле. Судьба генерала была давно решена. Муссолини не желал отступления с поля чести. Не желал видеть, как спасенные иностранцами итальянский герой-генерал и его собака, поджав хвост, возвращаются на родину.
Лишь 12 июля, через девятнадцать дней после спасения генерала, советскому ледоколу «Красин» удалось снять с льдины остальных итальянцев. Но прежде он подобрал группу, ушедшую из лагеря и пытавшуюся самостоятельно добраться до земли. Одного из этих троих уже не было в живых — Финна Мальмгрена. Швед, который, невзирая на сломанное плечо и слабую конституцию, в порыве самопожертвования отправился в этот безрассудный поход, тотчас стал для всех предметом героизации. И тот факт, что единственный в экспедиции скандинав погиб при попытке спасти своих
Затем русские пробились к лагерю с палаткой и потерпевшим аварию самолетом и забрали на борт остальных — исхудалых итальянцев и шведа, спасшего генерала Нобиле.
В письме, написанном месяц спустя, Фритьоф Нансен комментирует сумбурные события вокруг трагедии «Италии»: «Я считаю, что в значительной мере ответственность за это несут газеты. И здесь, и повсюду в Европе они были забиты всякой чепухой, что крайне прискорбно, так как события представали в совершенно превратном виде. Поэтому целый ряд спасательных экспедиций был отправлен на поиски без четко продуманного плана и надлежащей организации, тогда как максимум шансов на удачу имели только хорошо подготовленные поисковые мероприятия, а именно оснащенные мощными ледоколами». Критические замечания профессора бьют и по скоропалительной героической акции «Латама-47» [200] .
200
Нансен лишь констатировал очевидное. На долю СССР выпало спасение основной массы оставшихся в живых итальянцев. Поход «Красина» имел для нашей страны не только большое морально-политическое значение, но и чисто практическое, поскольку ледокол в полной мере оправдал себя в тяжелых льдах и на следующий год был успешно задействован для проводки транспортных судов ежегодных карских экспедиций.
23 июня, в тот день, когда был спасен генерал Нобиле, Бесс Магидс взошла на борт парохода «Святой Олав», который доставит ее через Атлантику на новую родину. После исчезновения «Латама» прошло уже пять дней, и она находилась в довольно-таки отчаянной ситуации. Причин для уныния пока не было — что такое пять дней исчезновения в жизни полярника? Поиски только-только начались. Почти целый месяц понадобился, чтобы вызволить с льдины Нобиле, а три года назад, когда Амундсен пропал вместе с Дитриксоном, о нем не было вестей около четырех недель. Тем не менее ее конечно же снедало растущее беспокойство. Но сбрасывать карты слишком рано.
Бесс Магидс наметила себе путь и решила его пройти. Разве не замечательно будет стоять на пристани в Ураниенборге, когда полярный герой вернется домой, помолодевший от последнего приключения, с солнцем, играющим в сединах!
Через десять дней, 2 июля, «Святой Олав» швартуется в Осло. Как только подают трап, на борт парохода поднимается начальник отдела Объединенного пароходства Брауэр. Он приносит Бесс Магидс удручающую весть, что после ее отъезда из Нью-Йорка никаких сообщений о Руале Амундсене не поступало.
Вероятно, Брауэр встретился с американкой по просьбе Густава Амундсена, отца или сына, который по деликатным причинам не хотел сам появляться в людской толпе у американского причала. Когда в 1941 году Аксель Брауэр оставил свой пост, в интервью «Афтенпостен» он рассказал о своей встрече с «невестой» полярника. Именно тогда недоверчивая общественность впервые услышала, что национальный герой исчез вместе с «Латамом» фактически на пороге собственной женитьбы.
Первый визит Бесс Магидс в Ураниенборг не стал достоянием гласности, потому что полярник всегда соблюдал секретность в таких делах, а прежде всего, вероятно, потому, что Бесс Магидс была тогда замужем за другим. Второй ее визит тоже окажется тайным, но по иным причинам. Оба ее избранника — Амундсен и Магидс — вышли из игры, каждый по-своему.
Сама Бесс Магидс сорок лет спустя пишет в письме: «Последний раз я видела Руала Амундсона (!) в 1928 году в Осло, Норвегия. Я поехала туда, чтобы выйти за него замуж. Как раз тогда пропал итальянский генерал Умберто Нобиле, и Руал отправился искать его. Назад он не вернулся».
Важнейшие источники, позволяющие составить представление о том, что именно произошло во время загадочного пребывания Бесс Магидс в Норвегии летом 1928 года, — это, во-первых, три письма 1929 года за подписью Хермана Гаде, которые неоднократно цитировались и раньше. Они помечены грифом «строго конфиденциально» и написаны в связи с непримиримыми распрями вокруг наследства, вспыхнувшими после гибели Руала Амундсена. Адресованы эти письма адвокату Альберту Балкену, другу детства Гаде и поверенному Леона Амундсена. Далее, сюда относится подробный финансовый отчет о пребывании Бесс Магидс в Норвегии. Составлен он Густавом С. Амундсеном, приложен к описи наследственного имущества покойного дяди и помечен грифом «строго конфиденциально, посторонним ни в коем случае не предъявлять».
Зачем все эти секреты?
Надежда уже изрядно ослабела, но, когда Бесс Магидс приехала в Осло, поиски еще шли полным ходом. Лишь через десять дней «Красин» снимет со льдины итальянцев, а еще позже давний компаньон полярника X. X, Хаммер заявит одной из лос-анджелесских газет, что Амундсен наверняка найдется: «Он любит драматизм и обожает устраивать сюрпризы». Как раз эта убежденность и мешала людям во всем мире осознать, что Руал Амундсен пропал навсегда и больше не вернется.
Помимо множества уже развернутых операций, 27 июня на поиски Амундсена решено было направить полярную шхуну «Веслекари». По инициативе группы газет Осло за рекордно короткое время удалось собрать 90 тысяч крон, и таким образом господа редакторы снова активно действовали в полярных водах. Командовал этой экспедицией газетных читателей Трюгве Гран, и 7 июля она покинула Тромсё. Еще несколько недель надежда оставалась жива. Однако фактически все поисковые операции исходили из предположения, что «Латам», который по договоренности должен был лететь в Кингсбей, вместо этого взял курс прямо на северо-восток, во льды.
Старший лейтенант Густав С. Амундсен активно участвовал в организации спасательных работ, хотя наверняка знал, что они основаны на иллюзиях. Как секретарь, племянник тесно сотрудничал с дядей вплоть до вылета «Латама» из Бергена. Если Руал Амундсен действительно выбрал для экспедиции альтернативный план, то невозможно представить себе, чтобы племянник ничего об этом не знал. Хотя лейтенант Амундсен, верный духу полярника, участвовал в неистово бурной поисковой деятельности, он уже через несколько суток должен был вполне увериться, что дяди нет в живых. Это очень важный момент, позволяющий понять лихорадочный «раздел имущества», который состоится, по сути, в разгар поисковых операций в водах вокруг Свалбарда.
Для наследников Руала Амундсена ситуация была бы значительно благоприятнее, если бы полярник исчез на полгода позднее. Дело в том, что к концу года Пунтерволлу, адвокату Амундсена, удалось закрыть конкурсное производство, полностью расплатившись с кредиторами. Однако же летом 1928 года свартскугские имения юридически по-прежнему оставались в собственности Хермана Гаде. Гаде и дон Педро, скорее всего, думали при первой возможности подарить их своему знаменитому другу, но далеко не бесспорно, что они захотят сделать такой щедрый подарок наследникам.
Через четырнадцать дней после исчезновения Руала Амундсена и через три дня по прибытии Бесс Магидс в Осло разыгрывается первый раунд в разделе земного наследства полярника. Аляскинская красотка станет участницей этой интриги. Но она никак не может быть ее тайным автором; здесь требовалось очень хорошо знать все скрытые стороны летописи полярника. Нам стоит исходить из того, что она не знала даже всех условий игры, в которую угодила как активная участница.
5 июля Херман Гаде встретился с горюющей невестой пропавшего друга в ословской гостинице «Виктория». По свидетельству Гаде, ее послал туда лейтенант Амундсен, чтобы она от имени наследников предъявила претензии на имения Ураниенборг и Рёдстен. Гаде как будто бы признал моральное право Бесс Магидс как наследницы полярника. В том смысле, что теоретически Руал Амундсен мог бы оставить завещание в ее пользу. Последнее, справедливо оспоренное, завещание от сентября 1927 года отдавало предпочтение Малфред, невестке полярника, жене Густава-старшего и матери лейтенанта, однако потомки брата Тонни тоже выставят претензии на наследство.