Амур-батюшка (Книга 1)
Шрифт:
– Теперь рукавицы кидай!
– Какие рукавицы?
– Сам знаешь, какие рукавицы.
Переговариваясь, торговцы забегали по лавке, видимо разыскивая рукавицы.
– Одна рукавица есть, другой нету!
– жалобно кричал Гао Да-пу.
– Ищи другую у кадушки, возле прилавка.
Наступила тишина. Торговцы, видимо, искали.
– Есть, есть!
– вдруг весело закричал Гао Да-пу.
– Нашел, лови!
Обе варежки вылетели через окошко и упали в снег.
– А соболя надо?
– кричали торговцы, видимо готовые все отдать со страха.
– Соболя себе оставь. За долги да за покупки тебе хватит его с сиводушкой.
"И соболя-то им еще много будет, - подумал Егор, - соболь-то хороший".
Подняв варежки, Егор зашел за угол и, все еще опасаясь, чтобы ему не выстрелили в спину, отходя, держался той стороны, где в стенах лавки не было окон.
В кустарниках его повстречал Савоська в сопровождении нескольких гольдов. С молчаливым восхищением они отдали Егору найденный ими кнут и повели мужика к стойбищу.
В доме Кальдуки было всеобщее ликование. Старики наперебой кланялись Егору и лезли к нему целоваться. Савоська оживленно махал руками, рассказывая все подробности освобождения Дельдики. Егора усадили за столик, но он отказался от угощения и стал собираться домой. Кальдука снова опустился перед ним на колени, прослезившись, о чем-то его просил.
– Он дочку просит взять с собой, чтобы ты увез ее к Анге на Додьгу, а то, когда ты уедешь, Гао придет и опять отберет девку. Пожалуйста, вези ее к Ивану, - сказал Удога.
...Было еще не поздно, когда Егор с Дельдикой тронулись в дорогу. Застоявшийся конь, чуя, что путь ведет домой, бойко побежал по тропинке. Розвальни закачались на сугробах. Луна, как золотая белка, запрыгала в узорчатых вершинах лиственниц. Егор оглянулся на огоньки в фанзе торгашей и шибче погнал Саврасого.
"Так вам и надо!
– подумал он.
– В другой раз, может, не станете издеваться над людьми".
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
За думами Егор незаметно добрался до Додьги.
– Доехали, - сказал он маленькой гольдке, остановив Савраску подле Ивановой избы.
Дельдика забеспокоилась и что-то залепетала по-своему. Егор помог ей выбраться из розвальней и повел в избу. Притворив за собой дверь жарко натопленной избы, мужик покашлял, но из темноты никто не отзывался. Слышно было только, как, часто и быстро стуча ногой, зачесалась в углу собака.
– Григорьевна, ты дома?
– спросил Кузнецов.
– Кто это?
– послышался с полатей испуганный и хриплый голос Бердышова.
– Никак, это ты, Иван? Слезь, я тебе гостью привез.
– Чего это тебя в полночь носит?.. Анна, поди засвети огонька: кого он там привез?
Бердышова слезла на пол, высекла огонь и зажгла лучину.
– Дельдика!
– с восторгом воскликнула она, и обе гольдки радостно бросились друг к другу.
Тем временем Иван Карпыч слез с полатей и, поджав ноги, присел на лавку.
– Ты к китайцам, что ль, ездил?
– спросил он.
– К ним, - ответил Егор.
Бердышов достал табак и трубку и, поудобней привалясь к горячему чувалу, закурил.
– Я продрог сегодня, беда, иззяб. И с чего, сам не знаю, будто не силен мороз, - посетовал Иван.
– А я полагал, что ты на этот раз подольше пособолюешь.
– Ничего не попалось, - удрученно ответил Иван.
– За пустяками проходил, измаялся, ног не чую.
Впрочем, и при удачной охоте он редко сознавался, что взял добычу. Возвратившись с промысла, он обычно жаловался, что все плохо, что напрасно проходил в тайге.
– Ну-ка, ну-ка, рассказывай, - оживился Бердышов.
– Григория видел ли?
– Как не видел! Кабы ты знал, Иван Карпыч, чего там сегодня стряслось...
– Значит, это ты неспроста девчонку-то привез? Э-э, да у тебя морда покорябана. А что это, синяк?
– Такая там передряга была!
– вздохнул Егор.
Бердышов сразу повеселел.
– Как дело к весне подходит, пора гольдам долги отдавать, так торгаши за их девок берутся. Это уж известно. А это гольдам - острый нож.
Егор стал рассказывать про свои приключения.
– Так ты, оказывается, и мехами раздобылся? Ладно, значит, у тебя старуха лекарит. Это хорошо, теперь мылкинские на нее молиться станут, заключил Иван по-своему рассказ Егора.
Кузнецов, между прочим, помянул, что обеих чернобурок он отобрал обратно и привез домой.
– Теперь боюсь, как бы чего не вышло, - не дай бог, они жаловаться станут.
Бердышов от души хохотал, слушая Егора.
– Здорово ты им задал!.. И не бойся, ничего не станется, - говорил он, вытирая слезы, навернувшиеся от смеха.
– Сам посуди - восемь рублей за пару чернобурок!
Иван Карпыч слез на пол и обулся.
– Ладно, что девку привез.
– Он подошел к Дельдике, сидевшей на табуретке, и потрепал ее по голове.
– Пусть живет, Анне будет помощницей. Хорошая девка!
– вдруг засмеялся он.
– Без обмана... Если бы не ты, некуда бы ей деться.
– Дельдика замерла от его прикосновения и, не смея шевельнуться, косилась на Ангу.
– Так восемь рублей тебе Гао не пожалел за шкуры?
– обернулся Иван к Егору.
– А сам-то ты не продаешь ему свою добычу?
– Не продаю и не стану продавать. Больше ему от меня соболей не видать. Вот пойдет с Хабаровки почта, соберу свои меха, доберусь до Софийска или до самого Николаевска. Хочешь, и твоих чернобурок отвезу?
– Можно, конечно, - согласился Егор.
Иван вышел проводить его.
Ветер менялся. Небо затягивало тучами. Луна купалась в белых пенистых волнах.
– Эх, отощала у тебя коняга!
– Иван похлопал Саврасого по заиндевелой спине.
– Чего это бока-то ей как сшило?