Амурное злодеяние
Шрифт:
Какую подколодную змею пригрела Селиванова у себя на груди! Это о главбухе. Ничего, ему осталось до пенсии два года три месяца и пять дней, сегодняшний уже можно не считать.
– Передавайте ей привет, – загадочно сказала Светлана и жестко усмехнулась.
Главбух поймал ее недобрую улыбку и кисло растянул толстые губы до ушей.
Теперь придется следить за племянницей. Как только Огурцов двинет стопы на обед, Светлана проверит его записную книгу на телефоне. Огромное спасибо шефу, не пожалел денег на современные телефонные аппараты. Селиванова мысленно послала боссу воздушный поцелуй
– Аркадий Тимофеевич, – спросила она громко, – как зовут вашу племянницу?
– А вам зачем? – сварливо поинтересовался главбух.
– Имя у нее такое красивое, такое необычное, помнится…
– Да, – расслабился тот, – имя у нее необычное.
– Даздраперма? – наивно хлопая глазами, озвучила Селиванова. – В переводе «Да здравствует первое мая!»?
– Нет, вот еще глупости какие, – надулся Огурцов, – Октябрина! Она в октябре родилась.
– А, – процедила Селиванова, – родители вашей племянницы обладали убогой фантазией. А как бы они ее назвали, если бы она родилась в июле? Июлиной?
– Не отвлекайтесь от работы, Селиванова, – насупился главбух, – я сам ее так назвал! Она сирота с рождения.
Сирота! Селиванова обомлела. Только что, буквально на днях, она закончила читать детектив, в котором преступницей с маниакальными замашками была круглая сирота, настрадавшаяся в детстве от зловредной мачехи и полностью перенявшая ее жуткий характер. Ох эти сироты, они на многое способны, в них кроются такие умопомрачительные резервы, что становится страшно.
Вот Огурцов сейчас и сам круглый сирота, сразу чувствуется отсутствие родительской ласки. Озлобленный, недоброжелательный тип. После пятидесяти пяти все сироты озлоблены. Все.
С другой стороны, чего бояться? Светлане мама всегда говорила, чтобы она выходила замуж только за сироту, потому что со свекровью все равно не уживется. Мама права, она не ужилась с Ремешковым, обремененным мамиными узами. Единственный день, проведенный вместе, стал худшим днем в ее жизни. И это – без участия его мамы! А что было бы, если бы за костюмом третьей бегала она? Вдруг стропила их перепутала бы! Не стоит думать о хорошем.
– Светлана Александровна, – услышала она голос главбуха, – вы провели сравнительный анализ для шефа?
– Сравнительный анализ, – кивнула Селиванова и вновь погрузилась в свои мысли.
Она должна провести сравнительный анализ Ларисы Королевой и Октябрины Огурцовой. Если с последней все более-менее понятно: мстила за родственника… Глупышка! Светлана ему от чистого сердца грубит. То с первой обстоятельства еще выяснять и выяснять. Как жаль, что шефа сегодня нет! Светлана подошла бы к нему и томно заглянула бы в его черные глаза… или у него глаза синие? Или фиолетовые? Чаще всего после встреч с «деловыми партнерами» они красные. Бедняжка, как он не высыпается! Да, она посмотрела бы в его глаза и увидела, кому он отдает предпочтение. Королева, естественно, опять уползла бы под стол от зависти, но Светлана бы для себя все определила.
Невеселые раздумья заняли всю первую половину дня. Зато как плодотворно прошла вторая!
По
Селиванова наслаждалась моментом истины.
Вот она, каланча во всей своей красе!
Прикидывается бедной овцой, а у самой в глазах такая сила воли, что можно нисколько не сомневаться – убьет, не думая, после чего станцует на могилке. Как жалко, что преступница промелькнула мимо Светланы с упавшим на нее бритоголовым быстрой тенью. Нужно попытаться их сравнить!
– Октябрина? Очень приятно, – улыбнулась Селиванова, – повернитесь боком, пожалуйста!
– Что? – не поняла та, тем не менее повернулась к родственнику с немым вопросом в глазах.
– Один в один, – шумно вздохнула Селиванова, не сводя с нее настороженного взгляда. – Но как это доказать?!
– А что нужно доказывать? – поинтересовалась Октябрина.
– Что мой сравнительный анализ самый сравнительный в мире, – хмыкнула Селиванова.
– Ну что вы, разве можно в этом сомневаться? – прочирикала та. – Я всегда знала, что под руководством дяди работают настоящие профессионалы. Мой замечательный дядюшка, – Октябрина чмокнула того в щеку, он ответил ей тем же, – великолепный руководитель.
Селиванову чуть не сразил укол совести. Такие трепетные чувства испытывали эти двое друг к другу! Ну да, он ей почти отец! И не важно, что как человек Огурцов отвратительный, как начальник – некомпетентный, а как личность – просто устрашающий тип! Он дядя этой дылды. Она к нему заботливо относится, он к ней также. И что это значит? Работали двое! А за групповуху дают больший срок. Милые родственнички из любви друг к другу сговорились извести Селиванову. Проследили за ее передвижениями, прокрались в ресторан, спрятались под лестницу… Нет, под лестницей сидел один Огурцов и держал гипсового Амура, а Октябрина завлекала в западню бритоголового. Как хорошо, что ей не попался Константин!
Воспоминания о сероглазом мачо вызвали у Селивановой прилив нежных чувств. Василиса права, ничего страшного не случилось: она жива, Константин жив, Ремешкову тоже ничего не грозит, пострадавший Зайцев в больнице уже очнулся. Ничего более страшного Селиванова не допустит, не такая она тряпка, чтобы потакать девицам с манерами дворянок позапрошлого столетия. «Ах, папенька, ах, дядюшка! Как вы себя чувствуете? Головушка-то не бо-бо?» А сама вытаскивает из-под полы статуэтку – и бац по чужой головушке. Двуличная особа!
– Ну, я пошла. – Октябрина сунула дяде пакет, от которого за версту несло едой, и потопала к двери. – После «Стройдортрестинвесткорпорации» – сразу домой, готовить ужин.
Главбух расплылся и помахал вслед пухлой рукой.
– Действительно, Октябрина, – встряла Светлана, – шли бы вы отсюда… домой. Только в подъезд заходите осторожно. Говорят, у нас в микрорайоне появился маньяк, он караулит жертв в подъездах с кирпичом в руках.
– Ужас, – содрогнулся Огурцов.
– Глупости, – скривилась Октябрина и задержалась у двери. – Кому это надо – с кирпичом караулить? Не волнуйся, дядя, я в маньяков не верю. – И ушла.