АН. Том 9
Шрифт:
– Увы, господин министр, предложить вам сейчас совершенно нечего, – я виновато пожал плечами.
– Но ведь по слухам, вы постоянно наращиваете производственные мощности? – спросил он строго. – А вашему княжеству, очевидно, необходимо много золота для развития молодых земель.
– Увы, мне просто нечего сейчас продать. Излишек нет, – повторил я.
Он недобро нахмурился и кивнул.
Мы перебросились ещё парой фраз и распрощались с холодной вежливостью недовольных друг другом людей.
После этой больше неприятных бесед у нас ни с кем не случалось. А вскоре подошло
Канцлер Российской Империи Александр Борисович Годунов, как обычно, был крайне убедителен, когда после выступления различных ансамблей и показательного боя двух Гуру произносил речь, стоя в центре арены.
В итоге время пролетело быстро. И вот когда мы уже собирались вставать с дивана, чтобы отправиться на выход с трибун, рядом с нами появился незаметный мужчина в чёрном костюме и белой рубашке.
– Ваши сиятельства, – с поклоном проговорил он. – Александр Борисович приглашает вас на чашечку чая. Он очень надеется, что вы не огорчите его отказом.
Мы с Соней переглянулись.
«Значит, решил лично встретиться?» – говорил мне её взгляд.
«Ага. Нажаловался ему Волынский. Но… – я хмыкнул. – Годунов явно это предвидел».
Вдвоём мы почти синхронно повернулись к гонцу:
– Не огорчим, – произнёс я. – Ведите.
Самый могущественный человек Российской империи ждал нас в небольшом кабинете, расположенным где-то в недрах арены. Сами мы бы с Соней эти подсобки точно бы не нашли.
– Аскольд Андреевич, Софья Ивановна, спасибо, что откликнулись на моё скромное приглашение, – с легкой полуулыбкой поздоровался с нами Канцлер и протянул мне свою ладонь, больше напоминающую медвежью лапу.
– Здравствуйте, Александр Борисович, разве мы могли отказаться? – улыбнулся я.
Крепкое и сильное рукопожатие. И сейчас я не ошибся в своих ожиданиях, как это было в случае с Казимировым – Канцлер в самом деле с силой сдавил мою руку. Причём сделал это, как мне показалось, неосознанно.
Ещё он и покров, как я, использует. Так что пришлось мне немного альтеры сконцентрировать, чтобы он меня не продавил.
Хех, судя по выражению его лица, он не заметил всех моих махинаций.
– Мы всегда рады выпить чаю в душевной компании, – с улыбкой проговорила Соня.
Моя жена научилась управлять эмоциями ещё лучше, чем раньше. Она теперь не носит непрерывно маску Царицы Лицея, она будто бы управляет волнами – иногда, когда это нужно, даёт себе волю и показывает яркие истинные эмоции. Иногда, как сейчас, очень натурально выдаёт эмоции противоположные тем, что бушуют в её сердце.
Вместо того чтобы плюнуть в рожу Годунову, мило улыбается ему. Будто бы она действительно находится под его контролем.
– Прошу вас, присаживайтесь, – Канцлер указал на свободные кресла, расставленные вокруг круглого столика.
Подготовился гад – кресел три и стоят они на равном расстоянии друг от друга. Чтобы не получилось, что мы с Соней сидим рядом и поддерживаем друг дружку против одного оппонента.
Мы сели, и Канцлер лично, словно заботливый дедушка, наполнил
Форкх меня дери, этот человек властвует, не задумываясь.
Мне потребовалось приложить усилия, чтобы не поморщиться. После всего содеянного ими Годуновы мои враги. Но… сарнитские дебри, не очень-то приятно осознавать, что лидер врагов повадками напоминает моего горячо любимого отца.
Хотя самой своей сутью до императора Александрии этому коренастому дваргонцу очень далеко. Как сказал бы Ярый: ковылять ему до туда, что до Пекина раком.
– Мастерство главного кремлёвского кондитера по-прежнему на недосягаемой высоте, – попробовав первую конфетку, вынесла вердикт Соня.
– Мне кажется, с каждым годом его мастерство только набирает силу. Годы дают человеку опыт. Молодой гений уступит такому же гению, но успевшему обрести больший опыт, – весомо проговорил Канцлер, взглянув на меня.
– Ещё опыт даёт косность, а с возрастом люди теряют гибкость. Что неизбежно ведёт к потере нюха в меняющемся мире. А стало быть, переизбыток годов неизбежно становится слишком тяжёлым грузом, который трудно выдержать стареющим плечам, – парировал я.
– И чтобы катастрофы не случилось, опыт должен подсказать, когда стоит уйти на покой и передать дела другим. Но раз опыт молчит, стало быть, время ещё не пришло, – сверкнув глазами, равнодушно проговорил Александр Борисович. Я хотел ответить колкостью, но Канцлер не дал мне такой возможности, заговорив снова:
– Приятно побеседовать с таким умным молодым человеком как вы, Аскольд Андреевич, – в бороду произнёс он. – Знаете, я хотел обсудить кое-что с вами. Но сперва, пользуясь возможностью, я хотел бы искренне порадоваться за вас двоих. Из вас получилась очень гармоничная пара. Я счастлив, что боги свели вас вместе.
– Спасибо, Александр Борисович, очень приятно это слышать от вас, – Соня изобразила лёгкое смущение. Я же просто молча кивнул.
Две секунды Канцлер пытливо смотрел на нас с полуулыбкой на устах. На миг мне показалось, что это полуулыбка настоящая. А где-то в глубинах его глаз я вижу тоску.
Однако это наваждение развеялось без следа в тот миг, когда Александр Борисович чуть сменил позу. Он стал выглядеть ещё шире и внушительнее.
– Что же касается тем, о которых я хотел с вами побеседовать, они так или иначе связаны с конфликтом в Северном королевстве, – произнёс Канцлер. – А также со значимостью этого конфликта для нашей империи.
Ну понеслось!
– Полагаю, империи необходимо настороженно относиться к желаниям Британии и Франко-Испании захватить нашего соседа и создать общую границу с нами, – проговорил я. – Пусть действовали они силами кланов, очень похоже на то, что именно правители этих стран и натравили свои кланы на Северное королевство. И хоть мы остановили продвижение противника, сама попытка Британии и Франко-Испании, на мой взгляд, выглядит чересчур дерзкой. Такое нельзя спускать с рук.