Анабасис Кира

Ксенофонт

(19) Но некий присутствовавший там юноша, ⁽¹⁰⁵⁾ поразмыслив, сказал, что оба действия, т.е. нападение (на эллинов) и разрушение моста, взаимно друг друга исключают. Ведь ясно, что нападающие варвары должны будут либо победить, либо быть побежденными. Если они победят, то зачем им разрушать мост? Ведь, даже при наличии многочисленных мостов, нам некуда тогда будет спасаться бегством. (20) А если победа останется за нами, то в случае разрушения моста им самим некуда будет бежать и из стоящих по ту сторону реки войск, хотя бы они и были очень многочисленны, никто не окажется в состоянии притти к ним на помощь.

105

Весьма возможно, что этим юношей был не кто иной, как сам Ксенофонт.

(21) Клеарх спросил вестника, велика ли та область, которая находится между Тигром и каналом? Тот ответил, что она пространна и в ней имеются многочисленные и большие деревни и города. (22) Тогда не осталось сомнений в том, что варвары подослали этого человека, боясь, чтобы эллины, перейдя мост, не остались на острове, защищенном с одной стороны Тигром, с другой -- каналом; продовольствие они могли бы получать из данной области, которая была велика и богата и где также не было недостатка в рабочих руках. А, кроме того, там мог быть создан плацдарм на тот случай, если бы кто-нибудь захотел напасть на царя.

(23)

Затем они предались отдыху. Все же на мост послали охрану. (24) Согласно ее донесению, никто ни с какой стороны не нападал на мост и никто из врагов даже не приближался к нему. С наступлением утра эллины, соблюдая большую осторожность, начали переходить через мост, составленный из 37 судов. Дело в том, что некоторые из состоявших при Тиссаферне эллинов сообщили, будто он собирается напасть во время переправы. Но и это оказалось ложным. Правда, во время переправы появился Глус в сопровождении отряда и следил за тем, действительно ли эллины будут переходить реку, но, убедившись в этом, он удалился.

(25) От Тигра они прошли в четыре перехода 20 парасангов до реки Фуска, шириной в плетр; там имелся мост. В этом месте находится большой город по имени Опис. У этого города эллинам повстречался незаконнорожденный брат Кира и Артаксеркса, который вел из Суз и Экбатан большое войско на помощь царю. Остановив свое войско, он стал смотреть на проходивших мимо эллинов. (26) Клеарх приказал эллинам итти, построившись по два человека в ряд, и двигаться вперед, от времени до времени приостанавливаясь. Благодаря этому, пока передовой отряд стоял на месте, все войско, по необходимости, также останавливалось. Таким образом, и самим эллинам показалось, будто их войско очень велико, а наблюдавший перс был поражен. (27) Отсюда они прошли по пустыне Мидии ⁽¹⁰⁶⁾ в шесть переходов 20 парасангов до деревень Парисатиды, ⁽¹⁰⁷⁾ матери Кира и царя. Глумясь над памятью Кира, Тиссаферн предоставил их эллинам на разграбление, не позволив только уводить рабов. Там было много хлеба, мелкого скота и другого имущества. (28) Отсюда они прошли по пустыне в четыре перехода 20 парасангов, имея реку Тигр с левой стороны. На первом переходе на той стороне реки стоит большой и богатый город по имени Кены, откуда варвары привезли на кожаных ладьях ⁽¹⁰⁸⁾ пшеничный хлеб, сыр и вино.

106

Согласно описанию Ксенофонта, за Описом кончалась плодородная часть Месопотамии и начиналась "пустыня". Мидией Ксенофонт называет часть Месопотамии, расположенную по среднему течению Тигра и Евфрата, -- исконную область Ассирии. На самом деле Мидия расположена была дальше на восток, к югу и юго-востоку от Каспийского моря.

107

См. Примеч., I, 50.

108

Геродот (I, 194) рассказывает, что жители Месопотамии изготовляли остовы судов из ивы, срубаемой в Армении и сплавляемой по течению Тигра в Месопотамию. Остовы обтягивались кожей, причем судну придавалась форма круглого щита.

Глава V

(1) 3атем они прибыли к реке Манату, шириной в 4 плетра, и пробыли там 3 дня. В это время, правда, существовали подозрения, но злые умыслы не проявлялись, открыто. (2) Клеарх все же решил повидаться с Тиссаферном и, если это окажется возможным, положить предел обоюдному недоверию, пока оно еще не привело к войне. Он послал сказать, что желает встретиться с ним, и Тиссаферн с готовностью пригласил его к себе.

(3) Когда они сошлись, Клеарх сказал: "Тиссаферн, мы дали клятвы и обещали не причинять друг другу зла. Однако я вижу, ты охраняешь себя от нас, словно мы твои враги, и мы, заметив это, также охраняем себя. (4) Но поскольку, присматриваясь, я не заметил, чтобы ты старался причинить нам зло, а с другой стороны, я уверен, что мы даже и не замышляем ничего подобного по отношению к тебе, то я решил поговорить с тобой и постараться устранить обоюдное недоверие. (5) Ведь известно, что, опасаясь друг друга из-за клеветы или подозрений, люди часто слишком поспешно действуют, стремясь предотвратить беду, и причиняют неисчислимые бедствия лицам, не имеющим дурных намерений и даже не помышляющим ни о чем подобном. (6) Полагая, что такое безрассудство можно всего лучше пресечь путем беседы, я явился к тебе, желая доказать, что ты не доверяешь нам без всяких оснований. (7) Во-первых, -- и это всего важнее, -- клятвы, произнесенные перед лицом богов, запрещают нам враждовать друг с другом. Я не хотел бы быть на месте человека, сознающего себя нарушителем подобных клятв. Куда, думается мне, и с какой скоростью надо бежать, чтобы спастись от гнева богов? Способен ли самый густой мрак скрыть этого человека, и в какой крепости он может найти защиту? Ведь в мире все подчинено богам и они равным образом над всем властвуют. (8) Так я полагаю, о богах и клятвах, при помощи которых мы сообща установили дружбу и утвердили ее. А что касается до дел человеческих, то я полагаю -- в настоящее время ты являешься для нас высшим благом. (9) Ведь при тебе всякая дорога для нас доступна, через всякую реку мы можем переправиться и нет у нас недостатка в продовольствии; и без тебя нам придется плутать во мраке, так как мы не знаем пути, каждая река -- препятствие, каждое скопление людей внушает, страх, но еще страшнее пустыня, так как она полна безмерных бедствий. (10) Но если, обезумев, мы все же решились бы погубить тебя, нашего благодетеля, то разве мы достигли бы этим чего-нибудь, кроме войны с царем, новым и самым могущественным противником -- эфедром? ⁽¹⁰⁹⁾ В то же время ты сейчас увидишь, каких великих надежд я сам мог бы лишиться, допустив дурной по отношению к тебе поступок. (11) Я стремился стать другом Кира, полагая, что он был тогда наиболее способен, при желании, осчастливить человека. Теперь я вижу в тебе человека, облеченного властью Кира, получившего его область и сохранившего, кроме того, и свою собственную; а царское войско, которое было враждебно Киру, является для тебя союзным. (12) Раз это так, то неужели найдется, такой безумец, который не пожелал бы стать твоим другом? Но я упомяну также о тех обстоятельствах, которые подают мне надежду на то, что и ты со своей стороны склонишься к дружбе с нами. (13) Мне известно, что мисийцы доставляют вам много хлопот, и я полагаю, что с имеющимися у меня силами я смог бы принести их к покорности. Это относится и к писидийцам. Да, по слухам, и многие другие народы ничем от них не отличаются, и я, думается, мог бы устранить эту непрестанную помеху вашему благополучию. Что же касается до египтян, на которых вы, как я знаю, особенно гневаетесь, то разве существует какая-либо иная сила, кроме той, которая сейчас находится при мне, при помощи которой вы были бы в состоянии достаточно их наказать? ⁽¹¹⁰⁾ (14) Ведь, имея нас при себе, ты вернулся бы домой самым могущественным другом для своих соседей или, если кто-нибудь из них стал бы враждовать с тобой, полновластным его господином. Мы ведь служили бы тебе не только ради жалованья, но также из благодарности за наше спасение. (15) Когда я размышляю обо всем этом, твое недоверие к нам кажется мне столь непонятным, что я с радостью услышал бы имя того необычайно красноречивого, человека, который сумел убедить тебя в наших против тебя кознях". Так говорил Клеарх, а Тиссаферн ответил следующим образом.

109

Ксенофонт употребляет здесь

термин "эфедр", взятый из практики гимнастических состязаний. Если при предварительной жеребьевке кто-нибудь из состязующихся оставался без пары, то он назывался "эфедром" и вступал в соревнование с победителями в парных состязаниях. Его положение было выгодным, так как он со свежими силами боролся с усталыми противниками.

110

См. Примеч., II, 4.

(16) "Я радуюсь, Клеарх, слушая твои разумные речи. Мне кажется, ты понял, что, желая мне зла, ты тем самым злоумышляешь против самого себя. В свою очередь, выслушай меня и пойми, что также несправедливо было бы с вашей стороны не доверять царю или мне. (17) Неужели ты думаешь, что при желании погубить вас у нас нехватило бы всадников, пехоты или вооружения, при помощи которых нам не трудно было бы разбить вас, не подвергаясь никакой опасности понести поражение? (18) Или тебе кажется, что у нас нет подходящих для нападения местностей? Разве вам не придется с большим трудом проходить по бесчисленным равнинам, ⁽¹¹¹⁾ жители которых дружественно к нам расположены? Разве вы не видите перед собой горные хребты непроходимые для вас, если бы нам удалось предварительно их занять? Разве недостаточно рек, у берегов которых нам легко было бы сражаясь, уничтожить вас по частям? Среди них есть и такие реки, которые вы и вообще не сумели бы перейти без нашей помощи. (19) Допустим даже неудачу во всех этих начинаниях, но огонь все же сильнее посевов. Мы могли бы сжечь поля и поставить вас лицом к лицу с голодом, а с ним вы не в состоянии справиться при всей вашей храбрости. (20) Почему же, располагая столькими возможностями для борьбы с вами, из которых к тому же ни одна не связана с риском, мы должны выбрать тот способ, который один только и является нечестивым перед богами и позорным перед людьми? (21) Те, что стремятся достичь чего-либо путем ложной клятвы перед богами и вероломства перед людьми, -- это совершенно беспомощные, находящиеся в затруднении и нужде и притом дурные люди. Мы, Клеарх, не таковы, мы не безрассудны и не слабоумны. (22) А почему, имея возможность погубить вас, мы не сделали этого? Да будет тебе известно: причина этого -- мое горячее желание заслужить доверие эллинов. Я хотел бы, чтобы наемные войска, с которыми Кир пришел сюда, полагаясь на них потому, что он выплачивал им жалованье, совершили обратный поход со мной, оставаясь надежными в силу оказанного им благодеяния. (23) Ты уже упомянул о том, какие услуги вы можете мне оказать, но мне известна еще одна и самая из них главная: только одному царю приличествует носить прямую тиару, ⁽¹¹²⁾ но опираясь на вас, и всякий другой мог бы свободно о ней мечтать".

111

Равнины были удобны для действия многочисленной персидской конницы, в то время как у греческих наемников Кира этого рода войск не имелось.

112

Тиара -- персидский головной убор, похожий на современный башлык. Только царь имел право носить расправленную тиару: остальные персы были обязаны придавливать ее верхнюю часть книзу Тиссаферн здесь как бы намекает на свои планы занять царский престол, но на самом деле он всегда был верным слугой Артаксеркса.

(24) Эти речи показались Клеарху правдивыми, и он сказал: "Разве те, которые попытались путем наговоров сделать нас врагами, когда налицо столько причин для дружбы, не заслуживают тягчайшего наказания?". (25) Тиссаферн ответил: "Что касается до меня, то если только вы, стратеги в лохаги, согласитесь притти ко мне, я открыто назову тех, которые говорят, будто ты злоумышляешь против меня и моего войска". (26) Клеарх сказал: "Я всех приведу и также открою тебе, откуда мне доносят на тебя." (27) После этого Тиссаферн радушно попросил Клеарха остаться у него и пригласил его к обеду.

Когда Клеарх на следующий день вернулся в лагерь, было ясно, что он вполне верит дружбе Тиссаферна. Он передал содержание его речей и убеждал пойти к Тиссаферну тех, кого тот пригласил, а уличаемых в клевете [эллинов] приказал наказывать как изменников и злоумышленников против своего народа. (28) Он подозревал, что клеветником является Менон, так как знал о свидании его с Тиссаферном в присутствии Ариейя, а также о его неприязни к себе и кознях с целью получить в свои руки все войско и таким путем стать другом Тиссаферна. (29) В то же время Клеарх хотел все войско расположить в свою пользу и удалить из него своих противников. Некоторые солдаты возражали ему, советуя не посылать всех лохагов и стратегов и не верить Тиссаферну. (30) Но Клеарх сильно настаивал, пока не добился того, что решено было отправить 5 стратегов и 20 лохагов. Их сопровождали под предлогом посещения базара около 200 солдат.

(31) Когда они дошли до ставки Тиссаферна, стратегов пригласили войти, а именно: Проксена-беотийца, Менона-фессалийца, Агия-аркадянина, Клеарха-лаконца и Сократа-ахейца; лохаги же остались снаружи. (32) Немного времени спустя, по одному сигналу, находившиеся внутри были схвачены, а оставшиеся снаружи -- убиты. После этого конный отряд варваров пронесся по равнине, убивая всех встречавшихся эллинов, как рабов, так и свободных. (33) Эллины, наблюдавшие из лагеря эту скачку, были поражены и не принимали никакого решения, пока не прибежал, поддерживая руками свои кишки, аркадянин Никарх, раненный в живот, и не рассказал обо всем свершившемся. (34) Тогда эллины в страхе побежали к оружию, так как они думали, что варвары тотчас же набросятся на лагерь.

(35) Но к лагерю явились только Арией, Артаоз и Митридат, когда-то близкие Киру люди. Эллинский переводчик уверял, будто он видит и узнает среди них и брата Тиссаферна. С ними вместе пришло и человек 300 персов в панцырях. (36) Подойдя на близкое расстояние, они предложили выйти вперед лохагам и стратегам, если таковые имеются у эллинов, чтобы сообщить им, повеление царя. (37) Тогда, в сопровождении охраны, выступили вперед эллинские стратеги Клеанор-эрхоменец и Софенет-стимфалиец, а вместе с ними и Ксенофонт-афинянин, желавший узнать судьбу Проксена. Хирисоф отсутствовал, так как он вместе с отрядом солдат добывал тогда продовольствие в какой-то деревне. (38) Когда они остановились на таком расстоянии, что можно было расслышать произносимые слова, Арией сказал: "Эллины, Клеарх получил возмездие и умер за то, что он оказался клятвопреступником и нарушителем договора. А Проксен и Менон за сообщение о его злом умысле находятся у нас в большом почете. От вас же царь требует сдачи оружия; он говорит, что оно принадлежит ему, так как это было оружие Кира, его раба. ⁽¹¹³⁾ (39) На это эллины ответили следующим образом, причем говорил Клеанор-орхоменец: "О, презреннейший из людей, Арией, и вы все, бывшие друзья Кира, разве вы не стыдитесь, ни богов, ни людей, вы, которые поклялись иметь общих с нами друзей и врагов и, тем не менее, изменив нам вместе с Тиссаферном, самым безбожным и самым коварным человеком, погубили тех самых людей, которым приносили клятвы, и, предав нас остальных, теперь приходите к нам вместе с нашими врагами?". (40) Арией сказал: "Клеарх первый был, уличен в злоумышлении против Тиссафорна, Оронта и всех нас, состоявших при них". (41) На это Ксенофонт ответил: "Пусть так; если Клеарх действительно, вопреки клятве, нарушил договор, то он получил по заслугам, ибо справедливость требует казни клятвопреступников. Что же касается до наших стратегов, Проксена и Менона, которые оказались вашими благодетелями, то пошлите их сюда. Ведь ясно, что они, как друзья обеих сторон, посоветуют самое лучшее, как для вас, так и для нас". (42) После этого варвары в течение долгого времени совещались друг с другом и удалились, не дав никакого ответа.

113

Все подданные персидского царя, независимо от их положения, считались рабами царя, их господина.