Анафем
Шрифт:
— Ты можешь выбрать что-нибудь смешное, вроде пчеловодства, — заметил я, — и это будет просто оригинальное хобби, потому что ты не отпадёшь, разве что РСФ вдруг наберёт целую толпу гениев. У меня шансы отпасть куда больше, так что мне нужно дело, которым я смогу заниматься восемьдесят лет и не сойти с ума.
Сейчас Арсибальт мог бы заверить меня, что я на самом деле очень умный и мне такое не грозит, однако не стал. Я не обиделся. После неприятного разговора с Тулией полтора месяца назад
— Например, я мог бы отлаживать инструменты на звездокруге.
— Особенно если тебя туда пустят, — заметил Арсибальт. Он мог говорить без опаски, поскольку мы шли по шуршащим листьям и рядом никого не было, если только суура Трестана не пряталась в куче листвы, приложив ладонь к уху.
Я остановился и поднял голову.
— Что такое? Ждёшь, что с дерева свалится инквизитор? — спросил Арсибальт.
— Нет, просто смотрю на него, — отвечал я, имея в виду звездокруг. Отсюда, с холмика, мы хорошо его видели, однако роща закрывала нас от окон инспектората, и я не боялся смотреть долго. Телескоп светителей Митры и Милакса по-прежнему был направлен на север, как и три месяца назад.
— Я подумал: если Ороло смотрел в МиМ на что-то, чего ему не следовало видеть, мы можем найти зацепку в том, куда он направил телескоп в последнюю ночь. Может, он и картинки тогда снял, только их никто пока не видел.
— Ты можешь сделать какие-нибудь выводы из того, куда сейчас направлен МиМ?
— Один: Ороло хотел разглядеть что-то над полюсом.
— А что у нас над полюсом? Кроме Полярной звезды.
— В том-то и дело, — сказал я. — Ничего.
— То есть? Должно быть что-нибудь.
— Но это опровергает мою гипотезу.
— А ты можешь объяснить, в чём она состоит? Желательно по пути туда, где тепло и кормят.
Я снова зашагал и, обращаясь к спине Арсибальта, который прокладывал путь среди палой листвы, сказал:
— Я предполагал, что это камень.
— В смысле астероид, — расшифровал он.
— Да. Но камни не подлетают с полюса.
— Откуда ты знаешь? Разве они не со всех сторон летят?
— Да, но чаще с малым углом наклонения — орбиты астероидов лежат в той же плоскости, что у планет. Их надо искать вблизи эклиптики, как мы называем эту плоскость, на случай, если ты забыл.
— Твой аргумент — статистический, — заметил Арсибальт. — Может, мы имеем дело с необычным камнем.
— Такая гипотеза не выдерживает проверки взвешиванием.
— Весы светителя Гардана — полезный методологический принцип. В жизни ему многое не подчиняется, — напомнил Арсибальт. — В том числе ты и я.
Я не говорил с Ороло уже лет сто, но сегодня он сел с нами, лицом к окну,
— Интересно, хорошая ли сегодня видимость на Блаевом холме. — Ороло вздохнул. — Уж точно лучше, чем здесь.
— Это тот, на котором пены съели печень светителя Блая? — спросил я.
— Он самый.
— А он разве где-то близко? Я думал — на другом континенте или вроде того.
— Нет. Блай был наш, эдхарец. Можешь посмотреть в хронике. У нас и реликвии его где-то хранятся — священные рукописи и всё такое.
— А что, на его холме правда есть обсерватория? Или ты меня разыгрываешь?
Ороло пожал плечами.
— Понятия не имею. Эстемард построил там телескоп после того, как отрёкся от обетов и выбежал в дневные ворота.
— А Эстемард был?..
— Одним из двух моих учителей.
— Второй — Пафлагон?
— Им обоим стало тошно здесь примерно в одно время. Эстемард ушёл за ворота. Пафлагон как-то после ужина направился к верхнему лабиринту, и больше я его не видел, пока… ну сам знаешь. — Тут Ороло вспомнил, что я был тогда в другом месте. — А ты что делал во время призвания Пафлагона? Когда ещё гостил у Аутипеты?
Аутипета, согласно древнему мифу, подкралась к спящему отцу и выколола ему глаза. Я не слышал, чтобы сууру Трестану так называли, поэтому только закусил губу и затряс головой. Арсибальт фыркнул так, что суп брызнул у него из носа.
— Это нечестно, — сказал я. — Она просто исполняла приказы.
Ороло твёрдо решил меня уплощить.
— Знаешь, во время Третьего предвестия люди, совершавшие чудовищные преступления, часто говорили…
— Что просто исполняют приказы. Это мы все знаем.
— Фраа Эразмас страдает синдромом светителя Альвара, — вставил Арсибальт.
— Эти люди сгребали детей в печи бульдозерами, — сказал я. — Что до светителя Альвара, он в Третье разорение уцелел единственный из всего концента и тридцать лет провёл в плену.
Закрыть на несколько недель доступ к телескопам — несколько другой масштаб, а?
Ороло обдумал мои слова, затем подмигнул.
— Тем не менее вопрос в силе: что ты делал во время воко?
Разумеется, мне очень хотелось всё ему рассказать. Я и рассказал — но в форме шутки:
— Пока никто не видел, я сбегал на звездокруг провести наблюдения. К несчастью, светило солнце.
— Ах этот треклятый огненный шар! — воскликнул Ороло. Тут ему в голову пришла новая мысль. — Но ты знаешь, какие инструменты видят яркие предметы даже днём.