Анахрон (полное издание)
Шрифт:
Сигизмунд, слегка усмехаясь, поднял голову и увидел, что Вавила и Вамба таращатся на него с откровенным любопытством.
* * *
Сигизмунд сходил в аптеку и закупил большое количество вошебойных препаратов. Вандалы, чтоб им сдохнуть, все длинноволосы и бородаты. И у Лантхильды косища что надо. Да и себе прикупить не мешает. Наверняка успел набраться. В аптеке на Сигизмунда посмотрели странно.
Затем приобрел три больших фуфыря с шампунем для ванны. Помнил, что Лантхильда очень оценила ванну и не сомневался: свое пристрастие
Последнюю покупку совершил у жгучей брюнетки, припоздненно торговавшей в переходе метро мужскими тренировочными костюмами. Взял три — больших размеров — и удалился под благодарные вопли:
— Мужчина, не пожалеете! Добрым словом меня вспомяните!
Вавила Сигизмунда ждал с определенной целью. Тайком от Лантхильды и Вамбы отвел в сторону и показал монету, а после ткнул в наручные часы Сигизмунда. Монета была большая, медная, с вытертой харей на одной стороне и какими–то веточками — на другой.
Сигизмунд внезапно разозлился. Достал! Показал Вавиле два пальца, чтобы понял: на две монеты эта тикающая херовинка тянет. Вавила искренне опечалился. Такой наличности у него не водилось. А до банкомата, надо понимать, далеко.
Лантхильда на кухне шумно помыкала рабом Дидисом.
В комнате Сигизмунда надрывался ого. Вамба безнадежно тщился вникнуть в хитросплетения мексиканского сериала. Лантхильду вопросами истерзал.
Вообще Лантхильда, судя по всему, была у бравой компании за эксперта по сложным проблемам современных реалий.
Интересно, а сама–то Лантхильда что во всем этом понимает? И вообще, какая каша в этих белобрысых котелках варится? Как–то ведь Лантхильда все это, блин, трактует. Вон как оживленно комментирует.
Сигизмунд молча переключил с сериала на футбольный матч. Некоторое время Вамба, не меняя выражения лица, наблюдал за матчем и вдруг просиял — понял. Заорал Вавиле.
Вавила примчался, плюхнулся рядом. Вамба принялся горячо объяснять ему что–то. Вавила не соглашался.
Сигизмунд оставил родственника разбираться с его дружком и направился на кухню. Едва завидев мужа, Лантхильда повернулась к нему. Заискивающе улыбнулась. Сигизмунд поцеловал ее.
История вторичного появления Лантхильды в Санкт–Петербурге была, конечно, незамысловата. Лантхильда рассказывала ее, как умела, путано и многословно. Сводилась к следующему: все орали — и я орала; все бежали — и я побежала.
Вамба пытал Лантхильду: где, мол, коза? Где гайтс, которую ты, дурища, на веревке за собой волокла?
Лантхильда на брозара напустилась. Да уж, конечно. Они–то с Вавилой сюда явилась на все готовенькое. А о Сигисмундсе никто и не позаботился. Сигисмундсу молоко свежее надобно, а не та срэхва, что «ИН СУПЕРМАРКЕТАМ» продается. (Слово «супермаркет» Лантхильда бойко выговорила по–русски — Сигизмунд, заслышав, аж вздрогнул.) Вот и взяла она, Лантхильда, с собою гайтса. Ибо нужен гайтс в хозяйстве, а здесь его не купишь.
— Где коза–то? — напирал Вамба.
Лантхильда заревела и бросилась к Сигизмунду искать защиты.
Сигизмунд рявкнул на Вамбу:
— А ну, не трожь!
И сам на себя подивился. Лантхильда, чуть отвернув от груди Сигизмунда голову, что–то сказала Вамбе — бесстрашно и победоносно. Вамба обиделся и ушел.
Вынесло Лантхильду — она не ведала, куда. Вероятно, в район улицы Марата. Посмотрела она, бедненькая, туда–сюда, глядь: тачка едет! Уверенно голоснула. Видела, как это делается.
Она–то как думала? Сядет она в тачку, скажет водиле: «Сигисмундс!» — он ее и отвезет. Здесь–то, в бурге, все должны друг друга знать! Вот и у них в бурге все друг друга знают…
А он сперва возил–возил, охотно так возил, разговаривал с ней. Потом вдруг свирепеть стал, выбрасывать Лантхильду из тачки начал. Она, конечно, упиралась. Но он ее все–таки выставил. Стал требовать чего–то. Она заплакала. Он ругаться начал…
А тут… А тут и махта–харья Сигисмундс подрулил!.. Короче, вот как хорошо и презабавно все обернулось.
Сигизмунд слушал и млел от запоздалого страха. Похоже, Лантхильда и не подозревает, что все могло обернуться и иначе.
Скалкс Дидис неумело чистил картошку, недоверчиво поглядывая на незнакомый продукт. Лантхильда время от времени понукала его.
Сигизмунд велел супруге оставить бурную кухонную деятельность. Всучил ей вошебойку, шампуни и три тренировочных костюма. Велел взять на себя руководство операцией.
Так. Веселый квартет с реки Быстротечной на время занят делом и тем самым нейтрализован. Самое время навестить вандальский взвод, сидящий под землей.
Господи, свалились на его голову! А вдруг там действительно еще человек десять? Что с ними делать? Усыпить? Может, и в самом деле усыпить? Почему выпускник ЛИТМО должен решать такие проблемы? Блин, может их всем скопом в монахи постричь? Надо с Федором посовещаться. Вдруг у отца Никодима выходы какие–нибудь есть — на Соловки или еще куда подальше… Все гуманнее, чем казнить. Усыпить, ослабить волю, усилить внушаемость, обратить в христианство, вдолбить догматы — и постричь. На всю операцию — три дня.
Ладно. В самом деле надо сходить и посмотреть.
Сигизмунд облачился в «униформу», взял железки и привычной дорогой потопал к заповедному люку.
* * *
В терминале–приемнике было тихо. Свет горел, как его оставил Сигизмунд. Никаких взглядов в спину, никаких приступов неосознанного ужаса. Только плохело при мысли о том, что за дверью, возможно, сидит один или несколько «родовичей». Сидят и ждут, бедолаги, как бы им усугубить проблемы и без того нелегкой жизни С.Б.Моржа.
Трепеща, Сигизмунд прильнул к окуляру «перископа»…