Анаис
Шрифт:
– Властелин, – в дверном проеме возник слуга, – пришли Терр-Розе и Дракула.
– Пусть войдут. А ты, – он посмотрел на дочь, – иди к себе, и прошу тебя, подумай, просто посиди и подумай.
Анаис поднялась из-за стола. Она была благодарна приходу старого вампира и какой-то незнакомки, потому что, еще немного, и она прямо сказала бы Георгу, что не собирается становиться проходить Коронацию и Принцессой Марса.
– Это хрусталь или стекло? – шепотом спросила Терр-Розе у Дракулы, когда они вошли в Залу.
– Ни
– Где именно?
– Везде. Все что ты видишь: пол, статуи, колонны, потолок, столы, люстры – все бриллиантовое.
– Но ведь таких огромных бриллиантов не бывает.
– Бывает. Ты забыла о метеоритах, по слухам сюда ушло почти два алмазных метеорита или что-то около того… Доброе утро, Владыка, – он поклонился сидящему за столом Повелителю. – Хорошо отдохнули?
– Плохо, – отрезал Георг, глядя куда-то поверх голов вошедших.
– Доброе утро, – расцвела улыбкой Терр-Розе, и взгляд Патриция немного смягчился.
– Рад вас видеть. Хорошо отдохнули?
– О, да, спасибо, превосходно.
– Чтобы вы предпочли на завтрак, Терр-Розе? Присаживайтесь, – он указал на кресло по левую руку.
– На ваш вкус, Владыка, я знаю, что он безупречен.
Терр-Розе выглядела так свежо и очаровательно, что невозможно было и предположить, что она не спала всю ночь.
– Прибыл Палач! – доложил слуга и добавил: – А так же, по личному приглашению Владыки, прибыл Сократ!
У Дракулы с Терр-Розе окаменели лица, когда вслед за Палачом в Залу вошел толстяк в неуместно пестрой для Дворца рубахе и мятых зеленых штанах.
Анаис не обращала внимания, куда идет, пока не очутилась на одном из малых балконов. Облокотившись на балюстраду, она посмотрела вниз. В тишине, в безветрии замерли строгие кроны. Вдалеке чернели крошечные фигурки садовников. В душе было тяжело и пусто. Девушка даже не подозревала, что пустота может быть такой тяжелой.
К завершению завтрака, Патриций предложил Терр-Розе оставаться во Дворце столько, сколько ей захочется, а Сократу – должность второго помощника управляющего Дворцом. Разумеется, от столь великодушных предложений никто не посмел отказаться.
Вернувшись в свои покои, Анаис, некоторое время ходила из комнаты в комнату. Ее знобило от предчувствия чего-то надвигающегося и неминуемого. Избавиться от этого ощущения никак не получалось, девушка вызвала слугу и попросила принести горячего питья.
Ожидая его, Анаис неподвижно стояла в холле, рассматривая деревянную мозаику на полу. Ее тонкое лицо в обрамлении выбившихся из-под сеточки золотистых локонов застыло бледной маской, в прорезях которой покачивались потемневшие сине-зеленые озерца.
Патриций притворил дверь кабинета и с добрую минуту стоял на пороге, слушая тишину, вдыхая запах, присущий только кабинетной атмосфере. Затем подошел к окну и посмотрел в Парк. Полутораметровой толщины хрустальное стекло, занимавшее всю
Мелькнул день, прошелестела ночь и под утро, зная привычку Георга курить иногда перед рассветом на ступенях Центральной Лестницы, Анаис спустилась заблаговременно и спряталась за верхней колонной. Георг появился, как только темное небо стало наливаться тяжелым багровым светом. Одетый в тонкую домашнюю одежду, Патриций спустился вниз и встал на краю последней ступени.
– Что ты хотела спросить, Анаис? – Георг выдохнул дым, наблюдая, как по Парку начинают расползаться причудливые тени.
– Кем я была до того, как стала вашей дочерью?
Девушка вышла из-за колонны.
– Почему ты решила, что когда-то не была ею?
Листва замерла, будто нарисованная, светлеющий с каждой минутой воздух, цвета сигарного пепла, расслоился туманными волокнами.
– Я всегда была вашей дочерью? Веками?..
– Ты всегда была маленькой девочкой, неспособной вырасти, а может, и не желающей сделать это.
– Все дети злы безотчетно и самозабвенно…
– Так что же ты хочешь, Анаис?
– Вы давали мне шанс повзрослеть? Хотя бы раз?
Сигарный дым уплывал, сливаясь с утренним туманом.
– Я хочу попытаться, понимаете? Хотя бы коснуться жизни, почувствовать себя живым человеком. И если эта попытка закончится крахом, то это будет мой, личный крах, за который я сама буду нести ответственность. Я никогда не опозорю вас и ваш дом. Никогда.
После долгой паузы Патриций ответил:
– Нет.
– Почему? Почему же?! – девушка слетела вниз, заглядывая в лицо Георга. В туманной полумгле его глаза были прозрачными, как драгоценные камни в воде. – Я не понимаю!
– Когда поймешь, тогда и сможешь уйти.
После десятка дней проведенных во Дворце, Сократ почти подошел к мысли, что время и пространство в этом здании имеют свои, собственные, отличные от прочего Мироздания законы… Каждое мгновение он ощущал битье неведомой колючей силы по коже, но старательно не реагировал на это, вполне полагаясь на прочность своей толстой шкуры. Он старательно контролировал чистоту подсвечников, количество столов и мягкость диванов. «Это сюда ставить! – скользил толстяк по паркетам, распоряжаясь слугами. – Сюда! А это туда! Куда ты смотришь?! Угол выдерживай! Градус не тот!»… Он почти танцевал, подчищая светильники и поправляя скатерти на столах…