Аналогичный мир - 4
Шрифт:
— Всей работы не переделаешь, — бабка сама бухнула в чашку Артёма большую ложку мёда. — Нутро за раз сорвёшь, так всю жизнь в болезни будешь маяться.
Артём благодарно кивнул, глотая густой сладкий чай.
— На картошки-то тогда тоже исполу найматься будете? — дав им выпить по чашке, спросила бабка у деда.
Дед мотнул бородой.
— Школа уж пойдёт, чего их с учёбы срывать. А один я много не накопаю. Посмотрим.
Лилька и Санька уже улепетнули на улицу, Ларька само собой за ними, и они сидели втроём. Судили да рядили, как оно теперь будет. Сеновал уже забит, а ещё два стога их доли стоят, надо бы свезти, а и за бесхозное посчитать могут. А куда класть? Навес поставить,
Обсуждали долго, снова и снова возвращаясь к одному и тому же. Наконец дед пришлёпнул стол ладонью.
— Ладно. Загад не бывает богат, а огород рук ждёт. Айда.
— Айда, — встал и Артём. — Завтра мне в первую, крыжовник оборать надо.
— Готовь банки, бабка, — ухмыльнулся в бороду дед.
— И огурцы поспевают, — обернулся уже в дверях Артём.
— Не пропадут огурцы, — успокоил его дед. — Будет и им в свой черёд.
Пятница — день стрельб. Из-за школы приходилось прибегать на полчаса, много час, но зато теперь… лафа и разлюли-малина! Можно и пострелять, и в тренажёрном зале поработать, и на ринге и ковре оттянуться от души, а если ещё и спарринг найдётся… Обязательно найдётся, его уже здесь знают. Тим невольно улыбнулся, прибавив шагу. Хотя опоздать невозможно: каждый приходит и уходит по своему режиму, когда кто хочет и может, ну, и конечно, когда кому положено…
…Как ему и сказали, он в понедельник с утра пришёл в милицию, чтобы зарегистрировать оружие и разрешение. И всё шло нормально, как положено. Не каждый день приезжают такие репатрианты: раб с полным русским именем, оружием и официальным разрешением от серьёзной конторы. Насколько серьёзна контора, куда случайно попал в поисках работы, он ещё в Алабаме понял, что не простой автобат, и солдаты совсем не простые. И что его сразу к начальнику отправили, и что у того в кабинете штатский сидел — всё понятно, он же не дворовой работяга, видал он таких… в штатском и с выправкой, да не армейской, а… специфической. Но разговаривали с ним вежливо, видя его затруднение с русским, перешли на английский. Проверили документы, осмотрели оружие, и наконец неизбежное:
— Итак, кем вы были раньше?
— Рабом-телохранителем, сэр.
— И что входило в ваши обязанности?
Он пожал плечами.
— Быть рядом с хозяином и выполнять его приказы, сэр.
— Любые приказы?
— За неповиновение смерть, — ответил он, помедлив с секунду.
Они переглянулись, и тот, что в штатском, кивнул:
— Хорошо. Вы работаете шофёром?
Он улыбнулся простоте проверки.
— Пока рабочим в цеху, сэр.
Последовали технические вопросы: каким оружием владеет, на каких машинах ездит. Он ждал уже предложения работать у них, в милиции или у штатского, но вместо этого, к его радости — от таких предложений отказываться опасно, а ему в эту кашу совсем не хочется, нахлебался так, что у горла стоит — его только пригласили на стрельбы и тренировки в милицейский зал…
…Только потом Тим понял, почему его тогда отпустили. Он же русского толком не знает, так, разговорный чуть-чуть, это же сразу заметно, и гражданства нет. Вот ему и дают время выучиться, закончить школу, оформить полное гражданство, и уже тогда разговор скорее всего возобновят. Но это не раньше, чем через три года, а за этот срок всякое может случиться, таи и послушаем, и посмотрим. А пока…
Приземистое серое здание без окон, дверь без таблички, на асфальтовом пятачке три машины: две легковушки и одна армейская, да, их называют «козликами», интересно почему, номера… ижорские. Ну, его это не касается.
Дежурный у входа кивнул в ответ на его приветствие.
— Здравствуй, в тир?
— Да, —
— Места есть, — ответил дежурный, делая пометку в своём журнале. — Сколько?
— Как обычно, пять обойм.
Патроны можно было бы купить и в городе, но Тим предпочитал покупать здесь: уж точно никаких разговоров не пойдёт. Пока что ни один, с кем он тренировался в тире или в зале, никому ничего не сказал. Если бы пошёл слух, он бы ужен знал. А что Дим нахвастал детворе о папкином оружии, то, кажется, дальше детворы это и не пошло.
Тир, как и положено, внизу, в подвале, и здесь несмотря на мощную вентиляцию пахнет порохом, оружейным маслом и металлом. Стоящий в дверях оружейки Иван Леднев, увидев Тима, улыбнулся. — Привет, сегодня со своим?
— Здравствуй, — ответно улыбнулся Тим. — Да, а то заскучает.
— Понятно. Пятый свободен. Тебе сразу подкрутку включить?
Тим вздохнул.
— Нет, одну серию для разгона, а то давно не работал.
— Хорошо.
Проходя к пятому отсеку мимо занятых, Тим вежливо отвернулся, разглядывая плакаты по технике безопасности на глухой стене. Мало ли кто мог приехать пострелять. Ещё в начале своих походов сюда он недоумевал: откуда в тихом полугороде-полупосёлке такое мощное внутри и неприметное снаружи сооружение, здесь милиции-то… меньше взвода со всем начальством и канцелярией. Потом сообразил: заводская охрана, завод-то не простой, так что это и для них, и вообще с запасом, как русские говорят, с заделом. Здесь и охрана, и милиция городская и окрестная, и ещё наезжают, судя по номерам, издалека. Но его это не касается. Здороваются с ним — он отвечает, представляются — называет себя, вопрос по делу — и ответ такой же, а сам он не болтает и вопросов не задаёт.
Ну вот, он привычно зарядил пистолет, надел наушники и встал на рубеже.
— Готов? — спросил в наушниках голос Ивана.
— Да.
Впереди вспыхнул свет, резко выделяя чёрные силуэты мишеней.
Раньше двадцатого августа в методкабинете делать нечего. Это Громовому Камню объяснили ещё на педсовете. И он старательно копил деньги на поездку. Поездом очень неудобно, придётся ночевать в Ижорске, а автобус намного дороже. Джинни на совместную поездку согласилась, так что… ладно, выберемся и прорвёмся, где пробежим, а где и проползём, это по обстрелу глядя. Пока что у него всё получалось, даже в кино сходили. Как раз новый фильм, зал битком и так вышло, что каждый сам за себя платил.
И самое главное — эта пятёрка. Встретились на улице раз, другой, переглянулись, перебросились приветствием. Сначала они приняли его за «асфальтового», но разъяснилось всё быстро. Они работали на заводе и стройке, грузчиками и разнорабочими, жили все вместе в бараке. А потом он пришёл к ним в гости…
…Длинное и от этого кажущееся ещё более длинным деревянное здание. Когда-то его покрасили голубой краской, но это было очень давно. На вытоптанной в пыль серой траве у дома валялись какие-то обрывки и обломки, и кто-то спал, так и не добравшись до своей койки. На крыльце сидел Маленький Филин. Как самый младший он встречал гостя. Увидев Громового Камня, он встал.
— Я тебя вижу.
— И я тебя вижу, — улыбнулся Громовой Камень.
По длинному полутёмному коридору сквозь запахи скисшей капусты, дешёвого табака и перегара они прошли в комнату, где жили заводские.
Три кровати, стол, табуретки, на стене планка с гвоздями вместо вешалки, кровати небрежно покрыты тёмными безузорными одеялами.
— Да будет крепким ваше жилище и удачной охота, — поздоровался Громовой камень, входя в комнату.
— Садись к нашему огню и поешь с нами, — ответили ему столь же ритуальной фразой.