Аналогичный мир
Шрифт:
— Так дураку и надо, — удовлетворённо кивнул Фредди. — Ты много вынул из старушки?
— Кое-что есть. Но не сейчас.
— Ясно. Мне пора.
— Смотри, из графика выбьешься.
— Следи за собой.
И разошлись, и никто ничего не заметил, а если и заметил, так в этой круговерти до того ли?
Пока тянулся вальс, Эркин с мулаткой успели съесть по стаканчику мороженого. Она, правда, сначала потянула его к апельсинам, но услышав: «Давай что-нибудь другое», — не стала спорить и сразу согласилась на мороженое.
Ели молча, стоя рядом и вежливо не глядя друг на друга. За едой не болтают и в рот к другому не заглядывают.
— А
— Случалось.
— У вас подавали?
— Да нет, уже этой весной.
— Оу, хорошо жил.
— Не жалуюсь.
Удобная штука — съедобная посуда. Содержимое съел, посудой закусил, и мыть ничего не надо.
— Ну, и чего теперь?
— Пойдём сейчас или…?
— Подожди, вот это ещё станцуем.
— О-о, соображаешь.
Медленное тягучее танго плыло над лугом. Они уже вступили было в круг, когда Эркина дёрнули сзади за плечо. Он обернулся и увидел Джорджа, своего противника по финальной схватке.
— Чего тебе?
— На два слова.
Эркин нехотя разжал объятия.
— Подожди меня.
Она кивнула, на лице ещё улыбка, а глаза встревожились.
Эркин отошёл за Джорджем в темноту и увидел всех остальных, да, точно, все.
— Вы чего?
— Что делать будем?
— Липнут стервы.
— От беляшки увернёшься, а от этих…
— Да вы что? — Эркин изумлённо оглядел их. — Вчера родились? Что с бабой делать, не знаете?
— А ты что, не горел?
— Горел, — кивнул Эркин. — Ну, так что?
— Так…
— Ты что, Певун? У тебя по-другому, что ли?
Они говорили быстрым камерным шёпотом, встав в круг и сблизив головы.
— Охренели вы все? Без приказа не сработаете, что ли?
— Так чем работать? Не встаёт же.
— Не болит?
— Нет.
— Ну и пошёл ты… У тебя что, ни рук, ни языка нет?
Секундная пауза и взрыв хохота. Ржали, зажимая, затыкая себе рты, чтобы не привлечь внимания.
— Они ж обалдеют от такого!
— Ну, Певун, ну, голова!
— Они ж тут о таком и не слыхали.
— А ежели она сама руками лезет?
— Дай ей и пусть играется. Ты ж её раньше сам умотаешь.
— Точно.
— Парни, а вы?
— Охренел? Забыл, когда делят? Мы ж всё это знаем.
— Точно, я сам чуть в джи не угодил, в последнюю сортировку передумали.
— Ну, всё, пошли.
— А то, небось, заждались.
— Как же! Их, небось, уже другие расхватали.
— Не боись, новые налетят.
— Это точно.
— Как… озверели все!
Совсем рядом вдруг раздался звонкий щелчок языком — паласный сигнал тревоги. Они замерли и отпрянули друг от друга, рассыпались в разные стороны.
Эркин стоял на границе света, отыскивая её глазами. С другим ушла, что ли? Ну, и хрен с ней.
— Здесь я, — тихо сказали у него над ухом.
Он резко обернулся. Да, она.
— Ну как, договорились?
— Это ты, что ли, сигналила? — догадался он.
— Ну да, — она смеялась ему в лицо. — Нашли, о чём говорить!
— Не горела, так молчи, — буркнул Эркин.
Но она уже мягко втащила его в танцующую толпу, прижалась, как и положено в танго. Её губы теперь касались его уха.
— У меня любой мерин жеребцом станет. Вот увидишь. А у неумёхи…
— Ладно, посмотрим.
— Тогда пошли. Купим чего по дороге, хочешь?
— Голодна?
— Да нет, хватает. Но ночью перекусить охота. Сам знаешь. Яблок, что ли, возьмём.
— Давай яблоки. И… вот что, шоколада возьмём.
— Шикуешь? Деньги-то есть?
— Ещё
— Всё, ну, всё, хватит. Синяки же будут.
Танго закончилось, и толпа начала редеть, скапливаясь у торговых палаток.
Старцев присел у одного из киосков-кафе. Пиво? Да, похолоднее. Ночь только начинается, а уже столько всего произошло. Ну, что ж. Ковбойский бал столь же азартен, как и ковбойская олимпиада. Интересно, но трудно уследить. Мозаика. Да, команда Бредли — интереснейшее явление. Сочетание уголовщины и… а здесь у каждого из четвёрки что-то ещё. У Бредли и Трейси уголовный характер выражен более чётко и не слишком скрывается, у пастухов… А похоже, самый приличный, да, как ни странно, но это самое подходящее определение, самый приличный — это индеец. Бывший спальник. И команда-противник не менее интересна. Сашка Бешеный, Спиноза, Костя Новиков, Шурочка, ну, конечно, раз такой пикантный нюанс, очаровательный майор своего не упустит, и Золотарёв для комплекта. Все майоры. И куда ты, капитан, лезешь? Не лезу, а меня тянут. Но и без ориентировки ты заинтересовался Бредли ещё зимой. Да, со дня приезда в Бифпит ты наслушался о Бредли и Трейси столько и такого, что самому стало интересно. Счастливчик Джонни и ковбой Фредди. Эту пару здесь знают лет восемь. Видали во всех видах, и их нынешние обличья не противоречат прежним. Значит, пара. А пастухи — индеец и белый — составляют вторую пару. И подчинены непосредственно Трейси. Бредли держит положенную лендлорду дистанцию. Но посмотрим, как они завтра придут за справками. Сегодня успели оформиться две команды. Интереснейший материал. Команда Бредли… олимпиада — игрок, участники, судья. В «Приме» — игрок и его телохранитель. Но если учесть всё рассказанное о Трейси, все обмолвки и намёки, то его ранг по уголовной шкале должен быть несравнимо выше ранга телохранителя, достаточно посмотреть на второго телохранителя. Соответственно должен быть поднят и ранг Бредли. Но… презрение, которое другие лендлорды не считают нужным скрывать, к другому игроку. И уважение, которое они столь же открыто проявляют, к Бредли. Не в бычках дело, разумеется. Это отношение сложилось раньше. Могли бы к ориентировке приложить и информацию, так нет… «Бредли и его команда. Нужна любая информация». Согласен, но свою они держат при себе. И я придержу. По возможности. Пусть сначала объяснят, зачем им Бредли и его команда, или пусть делают официальный запрос, чтобы не по дружеской просьбе, а по приказу…
— Отдыхаете, капитан?
— Нет, Бредли, смотрю, слушаю и думаю. Садитесь.
— Спасибо. Предпочитаете пиво?
— Каждый напиток требует своей обстановки. Коньяк, к примеру, здесь возможен, но мало уместен.
— Резонно.
Они посмотрели друг на друга и улыбнулись.
— Странно, капитан, что вы в одиночестве. Наши дамы не обходят своим вниманием ваших коллег.
— Их отвлекли победители соревнований, — усмехнулся Старцев. — Но вся ночь впереди, я не теряю надежды. А вы, Бредли?
— Конечно, терять надежду нельзя. Без надежды нет удачи.
— Согласен. Вы очень заботитесь о своей удаче и ещё больше о репутации счастливчика. Но каждая ваша удача — результат большой и очень тщательной подготовки.
— Вы мне льстите, капитан, — Джонатан улыбался, но говорил очень серьёзно. — Вы переоцениваете людей и меня в том числе.
— Недооценка опаснее.
— Да, безусловно. Я думаю, именно это и погубило Империю.
— Но, — Старцев внимательно смотрел в глаза Джонатана, — но вы не испытываете ностальгии, не так ли?