Аналогичный мир
Шрифт:
Когда он вышел из кладовки, Женя мыла посуду и улыбнулась встретившись с ним глазами.
— Заснула.
— Я наверное в темноте уже приду.
— Конечно, — кивнула Женя. — А я тоже прилягу сейчас. Ты просто захлопни двери. И калитку.
— Хорошо.
Эркин ещё раз посмотрел на неё и вышел, плотно без стука прихлопывая за собой дверь.
— Ну как, сержант, поговорили? — Старцев с интересом посмотрел на водителя.
— Поговорили, капитан. По-русски он, конечно, ни в зуб ногой, но, — водитель усмехнулся, — свой своего всегда поймёт. Дельный мужик. Рукастый и с головой.
— Понравился
— А чего ж нет, капитан? Война-то кончилась. Жить надо. А с таким… с таким дело иметь можно.
Старцев кивнул. Да, что Бредли, что Трейси умеют расположить к себе, избегают явных конфликтов… разумеется, в интересах дела, своего дела. Конечно, контракт Трейси — это просто бумага. Их отношения намного сложнее. Не исключено, что наедине ведущим становится Трейси, а Бредли у него ведомым. Но на людях… Лендлорд и его ковбой. Игрок и его телохранитель. А какова роль Бредли, когда Трейси — киллер? Посредник на переговорах? Мозговой центр? Не исключено. Но это настолько слаженная система, что парни не нужны. И не станет Бредли для… уголовных дел брать исполнителей со стороны. Они и сами со всем таким справятся. Но парни составляют свою систему. Такую же? Нет, там другие отношения, чем-то схожие, но другие. Итак, две пары. Шулер и киллер, спальник и лагерник. Интересно… Но парней в городе уже нет. Исчезли. Получили справки и… на следующий день их уже не видели. И ведь всё логично, всё обоснованно. Ладно. До Бифпита надо поспать. Бредли подкинул работёнку. Клады. Что он нашёл в своём имении, что ему понадобилось законодательство по кладам? Или он что-то из выигрышей хочет выдать за клад? Интересный ход. Он ведь интересуется камнями, а там… там возможны очень разные нюансы. И с парнями этими, массажистами… Наверняка спальники. Откуда у Бредли с ними связь? Через индейца? Другого варианта нет. На что рассчитывает Бредли? Зачем ему это нужно? «Мои друзья просили помочь им». Ладно, посмотрим, а пока — спать.
Джексонвилль субботним вечером немноголюден. Эркин шёл быстро, как-то заново оглядывая знакомые улицы. Да, после Бифпита… там цветных не то что больше, но держались те иначе. Здесь нарвёшься там, где в Бифпите и не посмотрели бы на такую мелочь. Ладно, завтра в Цветной пойдём, всё узнаем.
Подходя к дому Андрея, он замедлил шаг, но сверху раздался знакомый свист. Эркин поднял голову и увидел: Андрей латал крышу.
— Подваливай! — и призывный жест.
Эркин вошёл в сад и по лестнице поднялся к Андрею.
— Я знал, что придёшь, — Андрей говорил камерным шёпотом.
Эркин улыбнулся и кивнул.
— Ну, как у тебя? Нормально?
— Да. С дровами в сарае разобрался.
— Я тоже. Крышу вот попортило за лето, надо же сделать. Хоть и без работы снимаю, а всё-таки…
— Ну, понятно, — Эркин прижимал жестяной лист, пока Андрей закреплял его. — А то на тебя же и лить будет, — добавил он невинным тоном.
Андрей подозрительно посмотрел на него, но промолчал.
— Завтра в Цветной пойдём.
— Дело. Посмотрим, кто цел. Слушай, а бутылки мало будет.
— На халяву всегда мало. Посмотрим. Всех денег с собой не таскай.
— Ты что? — Андрей даже молоток опустил на мгновение. —
— А язык подвязать не хочешь?
Андрей загнал очередной гвоздь, пристукнул его для верности и вздохнул.
— Это ты верно. Отвык я таиться.
— Я тоже, — невесело усмехнулся Эркин. — Я вот шёл к тебе… В Бифпите легче было.
Андрей кивнул и улыбнулся.
— Там мы временно были, вот и не напрягались. А здесь…
— Здесь надо наперёд думать, — закончил за него Эркин. — Этот край подбей.
— Ага. Надо будет гудрона достать, залить, а то всё равно потом течь даст.
Эркин пожал плечами. Здесь Андрей знает лучше. Молча они доделали крышу. Вышла хозяйка, посмотрела на них и, что-то тихо ворча, ушла в дом. Вернулась спустя несколько минут и поставила на стол в углу террасы кувшин с молоком, два стакана и тарелку с хлебом. И ушла, ворча уже чуть громче про оглоедов и охламонов.
— Во, — рассмеялся Андрей, — как начала вчера, так и не останавливается.
— Ну, так и ты… — усмехнулся Эркин.
— А что, конечно, ослабнуть заводу не даю, подкручиваю. Пошли, полопаем.
— Мг.
Они слезли с крыши, Андрей собрал в ящик инструменты и унёс его в дом, бросив через плечо:
— Садись, я мигом.
— А руки…?
— А! Вон висит.
Рукомойник — такой же, как у Жени — висел на столбе в другом углу террасы. И так же под ним ведро для грязной воды. Пока Эркин мыл руки, вернулся Андрей с новеньким, купленным в Бифпите полотенцем.
— Мыло, смотрю, тоже твоё лежит.
— А только я и пользуюсь. У неё свой умывальник на кухне. Я как пришёл, так и умылся сразу.
— И зимой так будешь?
— Зима здесь мягкая, не разорвёт его.
— Чего? — удивился Эркин, вытирая руки.
— Не знаешь? — удивился его удивлению Андрей. — Ладно, поедим и расскажу.
Они не спеша спокойно пили молоко, заедая его чёрным, «русским», как его назвал про себя Эркин, ноздреватым хлебом.
— Соскучился я по чёрному, — Андрей умудрялся говорить и есть одновременно. — Ну и, сгонял с утра на Мейн-стрит, знаешь, там от кондитерской через три налево, дом…
— Они что, тоже пристройку сделали?
— Нет, просто окошко сбоку. Постучишь, дашь деньги, и тебе, — Андрей невесело усмехнулся, — выкинут. Ну вот, когда мороз сильный, вода льдом делается, и льдом её больше. Если закрыто со всех сторон, разорвать может. Ну, тесно ей станет, понимаешь?
— Понимаю, но… не видел и не слышал даже.
— Слышать-то я слышал, — кивнул Андрей, — но… мне это ещё в школе рассказывали. Посмотрим. А то к себе в комнату заберу.
— У тебя комната своя?!
— Выгородка. Фанерка с дверкой. Тогда, помнишь, шухер пошёл. Я и сделал себе. На всякий случай. Ладно, крышу мы сделали. Давай дрова, что ли? А то она купила, так и лежат. Брёвнышки.
— Давай, — кивнул Эркин. — До темноты успеем?
— А то нет.
Они допили молоко, встали из-за стола, и Андрей повёл вокруг дома на задний двор, где возле сарая лежали толстые в человеческий рост брёвна. Козлы, пила и топоры были уже наготове.
— А не пришёл бы я? — Эркин снял куртку и закатал рукава ковбойки.