Аналогичный мир
Шрифт:
— Это как?
— Соревнования были. Олимпиада. Я призы получил такие, что… — конец фразы он успел проглотить. Да, язык придётся подвязать. Женя права: ругань так сама и лезет.
— Вот что, неси всё в комнату, и там посмотрим.
— И куртку?
— Конечно.
Эркин взял из кладовки свою джинсовую куртку, подхватил мешки и в сопровождении Алисы понёс всё в комнату. Тут же пришла Женя, посадила Алису на кровать и сама села рядом.
— Вот, мы теперь как зрители. Показывай.
— Вот, —
— Правильно, — кивнула Женя. — Так и надо. Ты ж на заработки ездил, а не на гулянку. И куртка новая. Молодец, что купил.
— Я её не покупал, это приз, я на скачках четвёртым был.
— Ты в скачках участвовал? — удивилась Женя. — Ну-ка, надень, покажись.
Он надел куртку, повернулся перед ними.
— Отличная куртка, — похвалила Женя. — Тебе идёт.
Он улыбнулся, снял её и бросил на стул.
— Пояс тоже призовой, — пояснил Эркин, — за конное мастерство.
— А это что? — немедленно спросила Алиса.
— Потерпи, потом всё расскажут, — Женя обняла Алису и слегка прижала её к себе. — Куртка, пояс… богатые призы.
— Это ещё не всё, — он торопливо рылся в мешке. Выругавшись про себя, вывалил на стол свои рубашки, нашёл многоцветную. — Вот, это тоже приз. За метание ножа. Я там шестое место занял.
— Какая нарядная! — восхитилась Женя.
— Ой, яркая какая! — засмеялась Алиса.
— Да, а вот… — Эркин дёргал застрявший ковёр. Мешал баульчик, но он не хотел доставать его раньше времени. — Вот. Я в борьбе ещё участвовал. Первое место взял. И главный приз.
Он наконец вытащил ковёр и развернул его. Взвизгнула, захлопала в ладоши Алиса, ахнула Женя.
— Ой, красота какая!
Алиса сорвалась с места, подбежала и зарылась лицом в ковёр.
— А мяконький! Ну, мама, ты пощупай какой!
— Ох, Эркин… господи, что же у вас там было? Неужели призы такие давали?!
— Olympiad, — ответил он по-английски и сразу спросил: — А по-русски как?
— Олимпиада, — пожала плечами Женя.
— Да, ковбойская олимпиада, вот. Женя, на пол положим?
— Мягкий он для пола. Ох, какая прелесть. Жалко его на пол, затопчем.
— Ну… на кровать тогда, да?
— Давай. Не велик он для кровати?
Алиса путалась у них в ногах, тёрлась лицом об угол ковра. Он покрыл всю кровать, свесился до пола и даже лёг на пол. Женя погладила мягкий ворс ладонью.
— Ну какая же прелесть, Эркин. А если… если его на стену повесить? Половина стене, а половина на кровать ляжет. Как ты думаешь?
Эркин вспомнил разговоры в Бифпите — ему тогда это же говорили — и кивнул.
— Ага, Женя. Давай так сделаем. А… а на ночь как?
— А просто, — Женя быстро подобрала свисающий край. — Вот так. Собрать, уложить к стене… он же мягкий.
— Хорошо. Его
— Н-нет, надо подумать. Ладно, это потом. Давай пока… давай сложим пока пополам и вот так.
Вдвоём они застелили кровать ковром более аккуратно. Алиса скинула тапочки и немедленно залезла на кровать с ногами.
— Ну, мам, ну, я чуть-чуть, ну, он такой мяконький…
— Ладно уж, — рассмеялась Женя, — попрыгай.
— Вот, это призы, — Эркин вернулся к столу. — Остальное я всё купил.
Алиса самозабвенно кувыркалась и валялась на кровати, а Женя подошла к столу, и Эркин показал свои приобретения. Рубашки, трусы, новые джинсы на нём, носки, полотенца, шейные платки, мыло, остатки чая в жестянке, рюкзак, бумажник… Женя одобрила все покупки.
— Ты молодец, Эркин, теперь ещё на зиму…
— Нет, у меня всё есть. А теперь… — Эркин запустил руку в мешок, нащупывая пакет. — Вот. Это тебе, Женя.
Женя как-то нерешительно взяла блестящий, переливающийся золотом пакет, повертела в руках, разглядывая эмблему.
— Монро? Эркин, это от Монро?
— Да. Это тебе.
— Это же дорого, Эркин, безумно дорого. Что это, Эркин? — Женя никак не могла подцепить заклеивающую край пакета бумажную печатку с эмблемой Монро. — Ну, что это? — чуть ли не со слезами в голосе повторила она.
Пакет наконец раскрылся, и золотая шаль скользнула ей на руки, стремительно разворачиваясь.
— Ой, Эркин, — замирающим голосом сказала Женя, подхватывая падающее на пол золото. — Это же… это…
— Это тебе, Женя, — повторил Эркин, не зная, что ещё он должен сказать.
Наконец Женя справилась с выскальзывающим из рук шёлком, накинула на шаль на плечи. Оглядела себя и пошла к стоящему на комоде зеркалу.
— Мам, ты вся золотая, — сказала сидящая на кровати Алиса.
— Господи, Эркин, — выдохнула Женя, — господи, у меня в жизни такого не было.
— Тебе… нравится?
— Ты ещё спрашиваешь?! — немедленно возмутилась Женя. — Да я о таком и мечтать не смела! Господи!!! — она порывисто повернулась к Эркину так, что концы шали взлетели, едва не задев показавшегося вдруг низким потолка, обняла и поцеловала в щёку. — Эркин я ж таких подарков никогда, да вообще, Эркин… ну что ты молчишь, Эркин?
— Я… я на тебя смотрю, — наконец выдохнул он.
Женя метнулась обратно к зеркалу, встала боком, вскинула голову. Эркин смотрел на неё, окутанную золотым переливающимся шёлком с длинной, ниже колен, тоже золотой бахромой, на гордо вскинутую голову с уложенными на затылке в узел тёмными, а сейчас будто подсвеченными этим золотом волосами. Переступив, Женя оказалась в солнечном луче, и шаль так заблестела на солнце, что Эркин даже зажмурился на мгновение. Даже Алиса замолчала, глядя на Женю.