Аналогичный мир
Шрифт:
— Пристройка к магазину.
— Да-а? Это на Мейн-Стрит?
— Почти. Сзади, — он попытался изобразить что-то руками. — Ну, магазин на Главной, потом дом, а на заднем дворе пристройка к нему. Как второй магазин.
— Ага, — кивнула Женя, — понятно. И кто же это строится? Чем торговать будут?
— Ну-у, — он замялся. — Не знаю. Андрей договаривался. А! Служанка там, говорила, что хозяек две, мисси Лилли и мисси Милли, — он изобразил восторженную интонацию мулатки.
Женя засмеялась.
— Тогда
Эркин повертел белого сахарного медвежонка и катнул его по столу в сторону Алисы. Как бы сказать, предупредить Женю? Вдруг она обидится? А! Была не была!
— Женя, я видел их. Они приходили смотреть работу. Они… они всё высматривают. Хвалят, шумят, но… но они всё видят и… и ты сам не замечаешь, как о себе говоришь. Ты… ты поосторожней с ними, — и нагнулся над чашкой, пряча лицо.
Женя протянула руку и осторожно погладила его по затылку.
— Спасибо, родной, — и вдруг засмеялась так озорно, что он невольно ответно заулыбался, морща шрам на щеке. — Знаешь, о чем я подумала?
— Ну?
— Они, наверное, тоже сейчас чай пьют и вас обсуждают. Ну, тебя с Андреем.
Она продолжала смеяться, но Эркин невольно поёжился, представив эту картину. Он от такого ничего хорошего не ожидал.
Женя шутила, не подозревая, насколько она близка к истине.
Они пили не чай, а кофе. В маленькой уютной гостиной потрескивали поленья в камине, из кухни доносилось тихое пение старой Нанни. Она всегда пела за чисткой серебра. Мисс Лилли и мисс Милли, Лилиан и Миллисент Шеппард, сидели в креслах перед камином, между креслами на маленьком круглом столике изящный кофейный сервиз на двоих. Бьюти хотела разлить кофе по чашкам, но Миллисент остановила её.
— Спасибо, Бьюти, можешь идти спать.
— Да, мэм, — Бьюти изобразила нечто среднее между поклоном и реверансом. — Спокойной ночи, мисси Милли, спокойной ночи, мисси Лилли.
— Спокойной ночи, Бьюти.
Наступил тот час, когда сёстры отдыхали, перебирая и обсуждая события дня.
— Всё-таки после бала можно было и не открываться, Милли. За весь день ни одного покупателя.
— Мы открыты всегда! Мы сами выбрали этот девиз, Лилли, и отступать нельзя.
— Да, конечно. Мы всю войну не закрывались.
— Ну, Лилли, мы войны толком и не видели.
— Бог спас, Милли.
— Да, бог спас.
Миллисент отпила глоток. Не так уж много истинных радостей в жизни, чтобы отказывать себе в маленьком удовольствии. Хороший кофе был слабостью сестёр.
— Какая все-таки странная пара, — Лилиан задумчиво смотрела в огонь.
— Да, — Миллисент сразу поняла, о ком идёт речь. — Белый и индеец. И ты заметила, Лилли, белый договаривался о плате, инструменты его, но индеец не подчиняется ему. Они
— Да, это видно. Но, Милли, может он цветной или из «недоказанных»?
— Ну, по виду он чисто белый. И ни один «недоказанный» не будет на равных с индейцем. Кстати, и ни один нормальный индеец не будет так держаться с белым.
— С нормальным белым.
— Да, Лилли. И одежда… Армейская рубашка, сапоги и куртка рабские.
— У индейца рубашка магазинная.
— Да, и из неплохого магазина. И ты заметила штопку? Я не знаю, кто в городе умеет так штопать.
— Он мог её получить за работу.
— Да, конечно. Но почему белый таскает с собой куртку, а индеец нет? Оставил на квартире? Они не похожи на бездомных.
— Да, но живут раздельно. Белый вчера, когда договаривался, был один.
Они помолчали, наслаждаясь кофе. Лилиан вздохнула.
— Но как же он красив.
— Да, и шрам его совсем не портит.
Лилиан засмеялась.
— Без шрама он походил бы на спальника.
— Лилли! — Миллисент опустила чашку на колени. — Ты умница! Конечно же, он спальник.
— Индеец-спальник?!
— Ну конечно! Вспомни, как он двигается, как носит одежду. Конечно, это редкость, но может, он именно поэтому и уцелел.
— Но, Милли! С такими руками и спальник?!
— Он, наверное, уже до капитуляции был на другой работе. Хотя не представляю, зачем держать спальника и не использовать его. И сейчас… ну там, где он живёт, он спальником не работает.
— Ты права, Милли, иначе бы он никогда не нанялся на стройку.
— Значит… — Миллисент задумчиво прикусила губу, — значит… Нет, не могу представить, кто ему мог дать жильё и не использовать.
— Ну, — осторожно сказала Лилиан, — это не обязательно… белая. Они могут жить и в Цветном квартале.
— Для Цветного квартала они слишком чисты. Там так не следят за одеждой. И стирают они не сами, им стирают. А индейцу и гладят.
— Да, я заметила. Милли, шрам у него свежий, не так ли?
— Да. Значит, он перестал быть спальником не из-за шрама. Как ты думаешь, Лилли, могут они… быть парой?
— Нет, Милли. Тогда бы они и жили на одной квартире. И… и обращение было бы другое. Ну, с Бьюти.
— С ней заигрывал белый.
Лилиан негромко засмеялась.
— Индейцу она тоже понравилась. Но он уступает её белому. Нет, Милли, между ними совсем другие отношения.
— Кстати, белый тоже красив.
— Я бы сказала, обаятелен. И кажется, он моложе индейца. Ненамного, но моложе.
— Они оба пришлые. Белого бы мы увидели и раньше, а в нашем Паласе, — Миллисент лукаво подмигнула сестре, — индейцев не было, не так ли?
Лилиан ответила смущённой улыбкой. Миллисент долила себе и сестре кофе и выключила спиртовку под кофейником.