Аналогичный мир
Шрифт:
— Ага, — он быстро забрал покупку и ушёл в кладовку переодеваться.
— Выйди, покажись в новом, — крикнула ему, хлопоча у плиты, Женя.
— Ага, — ответил он из кладовки.
Когда он вошёл в комнату в джинсах, тенниске и кроссовках, Женя даже ахнула и захлопала в ладоши, такой он был сияющий.
— Пройдись, — потребовала Алиса.
И он прошёлся перед ними, мягко впечатывая подошвы в пол.
— Носи на здоровье, — повторила Женя. — Ну, как тебе в них?
— Легко очень, — он постоял секунду, прислушиваясь к себе, и сел к столу.
Женя
— Ешь. И дорого?
— Сотня, — он виновато посмотрел на неё. — Это очень дорого, да?
— За новые не очень. Примерно, как на Мейн-стрит. Ты где брал?
Он вдруг наклонил голову, будто вопрос задел его, но тут же поднял на неё глаза.
— У одного… я обещал взять язык на привязь. Им запретили продавать нам.
— Кому «им»? — не поняла Женя.
— Белым торговцам. Я… прости, я не скажу. Не надо, Женя, — тихо закончил он.
— Конечно, не говори, — быстро согласилась Женя.
Какое-то время ели молча. К чаю Женя достала конфеты и сушки.
— Всё. Быстро мы пакет прикончили.
Алиса вздохнула, покосилась на конфету Эркина, но перехватив строгий взгляд Жени, занялась фантиком.
— Я… я могу зайти… туда и купить, — осторожно предложил Эркин. — Там эта пристройка… для цветных.
— Хорошо, — кивнула Женя.
Он впервые предложил что-то купить, раньше он ей просто отдавал деньги, и его словно не трогало, как она их тратит. Он просто принимал всё, что она делала. Он же ничего, ничего этого не знает — поняла Женя. Как не знает сказок. Алиса рассказывала. Как не знает многого другого, что известно любому, даже ей.
Женя протянула руку, положила ему на плечо. Он сразу наклонил голову и прижался к её руке щекой.
Алиса подняла на них недоумевающие глаза.
— Мам, Эрик, вы чего?
Он сразу выпрямился, наклонился над чашкой. Женя погладила его по плечу и убрала руку.
— Ничего. Допивай чай. Уже поздно.
Алиса обиженно надула губы, но спорить не стала.
И как всегда, когда она заснула, Женя налила Эркину вторую чашку.
— А конфеты кончились. Будешь сушки?
Он как-то неопределённо вздохнул.
— Женя, я… я не знаю, что продают цветным.
— Возьми, что будет. И много не бери.
— На много, — он невесело усмехнулся, — у меня денег нет. Четыре кредитки остались и ещё три за котлован. Вот и всё.
— За что? — удивилась Женя.
— Котлован рыли. Странный какой-то.
— Расскажи, — попросила Женя.
Он стал рассказывать, помогая себе руками.
— А знаешь, на что это похоже?
— Нет, — он смотрел на неё широко открытыми глазами.
— На бункер, — и увидев, что он не понял, Женя стала объяснять. — Ну, убежище. Если сверху настелить крышу и засыпать землёй, то получится убежище. Зачем им? Война же уже закончилась.
— Не знаю, — пожал он плечами. — Убежище? Зачем?
— Не знаю, — повторила Женя. — Очень устал?
Он быстро посмотрел на неё и улыбнулся, не разжимая губ.
— Не очень. С утра на станции было тяжело. Но заплатили хорошо. Полсотни сразу.
— Рукавицы?
— Да, выдали для работы. И не забрали.
— Щедро, — подбодрила она его.
— Да, — кивнул он. — Это русский, офицер. Они всегда хорошо платят.
— Больше не дрался?
Он негромко засмеялся.
— Не с кем было. И не из-за чего. Я… эти деньги на конфеты оставлю, да?
— Конечно. И возьми ещё тогда.
— Нет, — мотнул он головой. — Я, может, завтра ещё заработаю, — он помолчал. — Женя… сколько я могу… потратить на конфеты?
— Десять, — пожала она плечами, — ну, пятнадцать.
— Пятнадцать? — он покачал головой. — Для цветного это много.
Он смотрел на неё со странной, невиданной ею раньше улыбкой. Женя протянула руку, и он рывком подался навстречу, ткнулся лбом в её ладонь и так замер. Она погладила его по голове, перебрала ему волосы. И одновременно она убрала руку, а он откинул голову назад и улыбнулся ей уже своей, мгновенно меняющей лицо улыбкой. Губы его шевельнулись в каком-то слове, но Женя не расслышала. Да и неважно это.
Женя собрала посуду и ушла на кухню, а он посидел ещё с минуту. Покосился на комод, на баночки перед зеркалом. В Паласе они были больше. Он уже видел как-то, как Женя смазывает себе руки. Берёт еле-еле. Они, наверное, дорогие, эти кремы. Эркин посмотрел на свою бугристую от мозолей ладонь, вздохнул. Надо хотя бы тыльную сторону разгладить. А эти желваки только напильником снимать. Вздохнул ещё раз.
Вернувшись в комнату, Женя застала его перед комодом, сосредоточенно вертящим в руках её баночки и тюбики. И сразу догадалась. Сначала она чуть не рассмеялась, но тут же сообразила, что для него это очень серьёзно, что думает он не о себе, а о ней. Женя подошла к нему, мягко дотронулась до его плеча. Он вздрогнул и затравленно обернулся.
— Женя… я… я только смотрю…
— Они с женскими запахами, — тихо сказала Женя.
Он недоумённо приоткрыл рот и тут же кивнул. Да, как же он не сообразил, дурак этакий. Ведь должен был знать об этом. Все кремы с запахами, и если от него будет пахнуть по-женски… может плохо кончиться. Он быстро поставил на место баночку, которую до этого уже чуть было не открыл, и даже спрятал руки за спину и отступил на шаг.
— Вот, — Женя выдвинула ящик и достала баночку побольше и не нарядную. — Это вазелин. Он без запаха. Возьми.
— А… а ты?
— Я Алиске им цыпки снимаю. Ну, трещинки на коже. Он мягкий и без запаха. Бери-бери. Я ещё куплю.
— Он… где продаётся?
— В аптеке.
Эркин осторожно взял тяжёлую баночку из толстого стекла, но тут же поставил её обратно.
— Нет, пусть стоит здесь. А то… ну я же не могу это купить, для цветных нет аптеки.
— Хорошо, — кивнула Женя. — А когда кончится, я куплю. А сейчас возьми, ты ведь хотел руки смазать, так?
Он кивнул.
— Ну вот. А потом поставишь сюда. И всё. Бери-бери, — она взяла баночку и сунула ему в руки. — Устроил проблему, где её нет.