Analyste
Шрифт:
— Так вы позволите? — вежливо спросил американец.
— Да, пожалуйста, — скрепя сердце ответил Аналитик: появление в помещении фирмы этих прохиндеев означало как минимум написание рапортов, занудные объяснения с начальством и, возможно, разбирательства с гэбистами, которые бы с радостью попеняли на подобные несанкционированные встречи solo(да еще и в неурочное время!) представителя конкурирующей спецслужбы с бывшим потенциальным противником. Вдобавок, подумал он, придется хорошо почистить помещение на предмет «жуков». Поэтому далеко в
— Вы что, под трамвай попали? — вежливо поинтересовался Аналитик у Зубастого: несмотря на наложенный макияж, его лицо демонстрировало явные признаки неоднократного и интенсивного физического воздействия твердых предметов.
Тот кисло улыбнулся шутке: в Луанде не было трамвая. Улыбаться ему было явно больно, но Аналитик не стал торопиться с сочувствием.
— Дело в том, что… гм… нашим друзьям из посольства посчастливилось встретиться с вашими коллегами накануне этого трагического инцидента, произошедшего с ними, — начал американец, — и они слегка не сошлись во взглядах на некоторые аспекты… гм… интересующие обе стороны.
«Ага, — обрадовался Аналитик, — наступает хоть какая-то ясность!»
— Аа, вот оно что! — сказал он вслух. — То есть расхождения во взглядах между гражданами дружественных демократий внезапно оказались настолько большими, что моих партнеров сначала избили бейсбольными битами, а потом расстреляли из противотанкового гранатомета?
Услышав про гранатомет, американцы побледнели и задергали лицевыми мускулами, каждой судорогой выражая полную невероятность подобного чудовищного предположения и свое цивилизованное отвращение к насилию в принципе.
— Нет, нет, что вы! Во-первых, мы никогда бы не позволили себе подобного враждебного акта в отношении служащих союзного государства (ах ты, сволочь лицемерная!), а во-вторых, помилуйте, зачем нам пользоваться гранатометом? Так или иначе, мы пришли прояснить некоторые подробности того недоразумения, выразить уверенность, что подобные инциденты более не повторятся, и предложить всяческую помощь в определении и покарании (ого!) виновных. Мы питаем огромное уважение к вашей… гм… фирме и вашим ныне покойным коллегам (тут Зубастый машинально помассировал челюсть). Кстати, их действительно убили из упомянутого вида оружия?
— Природа использованного убийцами оружия пока, к сожалению, не установлена, — сухо ответил Аналитик.
Американцы тревожно переглянулись.
— Их… гм… застрелили?
— Или зарезали? — наконец потревожил свою изувеченную челюсть Зубастый. При этом умильный добряк недовольно покосился в его сторону: это было уж слишком примитивное предположение.
Аналитик молча устремил взгляд в пространство и воздержался от дополнительных комментариев. Поняв, что более рассчитывать не на что, и посчитав миссию примирения исчерпанной, американцы допили предложенную им стоялую воду из кулера, в котором плавали дохлые москиты, расшаркались, поклялись в вечной дружбе и удалились. Аналитик с облегчением вздохнул и закончил рабочий день.
Прибыв домой, он с наслаждением помылся, съел очередную порцию консервов, налил себе щедрую дозу джина с тоником и начал настраиваться на сон, когда в дверь позвонили. Аналитик с ненавистью посмотрел в сторону двери, поколебался над своим коктейлем, тяжело вздохнул и, засунув «Глок» за пояс так, что глушитель пришелся между ягодиц, прошел в крошечную прихожую и посмотрел в глазок. В глазке он, к своему изумлению, увидел уже упоминавшуюся ранее безутешную вдову лихого вертолетчика и представительницу древнейшей профессии Лену. Подумав пару секунд, он все же открыл дверь, осмотрел лестничную площадку, молча кивнув роскошной фемине и пропустил ее в квартиру.
— Чем обязан, Лена? — спросил он устало, падая в облезлое кресло эпохи позднего колониализма и пытаясь не пялиться на нее, что, впрочем, было достаточно трудно для любого здорового мужчины ортодоксальной сексуальной ориентации.
Лена, не торопясь отвечать на столь нескромный вопрос, плавным движением опустила холеные длинные бедра на задрипанный диван и направила свои синие прожекторы в лицо Аналитика. Голые загорелые плечи отливали матовым блеском. Глубокий вырез сарафана открывал два полушария такой груди, ради которой не один мужчина пожертвовал бы деньгами, честью и карьерой. Аналитик приоткрыл рот и, облизав внезапно высохшие губы, хрипло сказал:
— Леночка, выкладывай, а то у меня был трудный день!
Леночка не стала обращать внимания на показную невежливость испуганного ее достоинствами застенчивого мужчину, закинула ногу на ногу и значительно покосилась на джин с тоником. Аналитик без споров сделал еще один коктейль щедрых пропорций, не очень твердой рукой поставил его на столик и выжидательно уставился в ее глаза цвета морской глубины. Лена сделала деликатный глоток, встряхнула копной тяжелых золотых волос и искусственно низким голосом изрекла:
— Я бы на вашем месте, поручик, встречала бы меня с шампанским. — После этого вступления она перешла на свой нормальный тон. — Ты не относишься к моим постоянным клиентам, а потому я не была морально обязана выгораживать тебя… м-м… как бы это повежливей, недалекого и забывчивого человека, перед полицией. В моей, мягко говоря, насыщенной жизни и без того хватает проблем.
Аналитик мысленно проклял себя: в суматохе трудного дня и нелегкого вечера он просто забыл связаться с Леной и предупредить ее о своем алиби и ее роли в его защите.
— Лена, я стою на коленях, у меня текут слюни умильной благодарности, а руки тянутся к бумажнику! Шампанское, естественно, тоже за мной.
— Бумажник мы обсудим потом, — деловито ответила африканская Афродита, — слюни тоже пока побереги, а сейчас меня более интересуют иные твои способности. Я много чего, по своей доброй воле, рассказала африканцам, включая точное описание продолжительности нашего… гм… общения и как оно происходило. Можно сказать, что на меня нашло вдохновение: тот пожилой мулат, наверное, до сих пор мучает свою «скво». В общем, поручик, помимо денежной поддержки, я ожидаю получения моральной и прочей сатисфакции.