Anamnesis morbi. (История болезни)
Шрифт:
9 августа, 01.32,
о. Крит, Агия Пелагия
Бумага, лежащая на столе, уже почти час притягивала взгляд Тины. Загадочная решетка с точками в каждой ячейке. Проклятый шифр, из-за которого чуть не погибли они с Алексом. Из-за которого сама Тина убила человека.
Женщина поежилась, вспоминая страшную дыру в груди Джонатана Смита, оставленную картечью. И неважно, что сам покойник опоздал на какую-то долю секунды со своим выстрелом, который предназначался ей. Важно
В кухню, зевая, вошел Андре:
— Полуночничаешь? Можно с тобой?
Тина оторвала наконец взгляд от опостылевшего шифра и улыбнулась:
— Конечно. А утром проснешься?
Лейтенант пожал плечами:
— А что, у меня есть выбор? Просыпаться придется в любом случае, так я уж лучше проведу остаток ночи с тобой, — он наклонился и чмокнул Тину в макушку. — А если ты меня еще и покормишь, я буду просто безумно счастлив.
Она засмеялась:
— Обжора! Если будешь постоянно есть по ночам, станешь толстым и противным. И я тебя разлюблю.
— А если я не буду есть по ночам, умру голодной смертью. Потому что в другое время у меня как-то не складывается. И ты запомнишь меня молодым и красивым.
— Типун тебе на язык! — прикрикнула на него Тина. И пошла к холодильнику.
Андре уселся за стол и принялся изучать бумагу с шифром, вертя ее во все стороны.
— Что же все-таки он может означать? — задумчиво произнесла Тина, выкладывая на стол содержимое холодильника.
— Да что угодно. Но мне почему-то кажется, что прав был наш гениальный Никас, когда предположил, что это — схема какого-то маршрута. Вот смотри… — лейтенант встал и уставился в листок.
Тина с интересом наблюдала за ним.
— Допустим, нижняя граница ячейки — это мое нынешнее положение. У меня, естественно, есть три варианта, куда податься: направо, налево или вперед…
— Еще можно назад!
Андре покачал головой:
— Нет смысла. Зачем, спрашивается, в предыдущей ячейке было бы нужно посылать меня сюда, если приходится возвращаться? Нет, в схеме не предусмотрено обратное движение: видишь, нижние границы всех ячеек пусты.
Тина согласно кивнула. Ей не было нужды еще раз заглядывать в шифр. Все эти дни она до рези в глазах изучала непонятную схему и теперь точно знала — Андре прав. А он тем временем продолжал:
— Итак, я стою на каком-то распутье и смотрю в схему. Если бы у меня был ключ, я бы нашел следующую по порядку ячейку… ну, пусть эту, к примеру, — лейтенант ткнул пальцем в листок. — В ней точка стоит у правой границы. Стало быть, здесь мне нужно повернуть направо.
С интересом Тина наблюдала, как Андре по-военному четко повернулся и сделал два шага в выбранном направлении.
— Вот я дошел до следующей контрольной точки. И опять смотрю в схему. Ага, здесь мне следует повернуть влево! — Он опять повернулся и сделал еще шаг. И уткнулся в стену.
— Что, трудно быть Индианой Джонсом? — хихикнула Тина.
Андре улыбнулся:
— Не знаю, не пробовал. А
— При соблюдении двух маленьких условий, дорогой. Во-первых, нужен ключ к шифру…
— … а во-вторых, нужно знать, где именно пролегает зашифрованный маршрут! — продолжил ее мысль лейтенант.
— Ключа у нас нет, где проходит маршрут, мы не знаем. Хотя… — она запнулась.
Андре с интересом взглянул на нее:
— Хотя что? У тебя есть версия?
— Ну, версией это назвать трудно. Скорее так бредовое совершенно предположение…
— Ну-ка, ну-ка! — лейтенант уселся верхом на стул и в ожидании уставился на Тину.
— Знаешь, это очень похоже на схему движения по какому-то лабиринту. А мы с тобой живем на Крите…
— …где есть известный всем Лабиринт под Кносским дворцом? Ты это имеешь в виду? — опять подхватил ее рассуждения Андре.
Тина смущенно кивнула.
— А что, очень может быть. Пергамент был древний, чем черт не шутит… Версия очень красивая и, что самое главное, вполне правдоподобная, — подбодрил он ее.
— А что толку? Все равно без ключа мы не сможем проверить, так ли это. А ключа нет и не предвидится. Так что не будем больше забивать себе головы кладоискательством, давай-ка лучше ужинать… — Тина внезапно замолчала и прислушалась.
В наступившей тишине прозвучал сдавленный крик.
— Алекс! — встрепенулась женщина и стремглав вылетела из кухни. Следом устремился и Андре.
Малыш был без сознания. Он лежал, глядел остановившимся взглядом куда-то вверх, очень часто и шумно дыша. Из обеих его ноздрей вновь текли ручейки темной крови. Еще одна багровая струйка стекала из уголка приоткрытого рта. На мелово-бледной коже кровь казалась черной.
— О Господи, нет! Не сейчас, пожалуйста, только не сейчас! — в отчаянии выкрикнула Тина, рывком выхватив обмякшее тельце из кроватки и прижимая его к себе.
Прикоснувшись губами ко лбу сына, она с ужасом ощутила ледяной холод. Вопреки ожиданиям, в этот раз температура у малыша не повысилась, а упала. И эта необычность испугала еще больше. По-звериному подвывая, женщина опустилась на пол, обнимая умирающего Алекса и раскачиваясь вместе с ним из стороны в сторону.
— Тина, успокойся! Я вызываю медиков. У тебя есть какие-нибудь лекарства на экстренный случай? Должны быть! Да успокойся же ты! Нет времени на истерику! — прикрикнул на нее Андре, оторвавшись на миг от своей рации.
Помогло. Тина вскочила на ноги, положила Алекса в кроватку и метнулась к шкафу. И в самом деле, как же она могла забыть! Тогда, в клинике, врач дал ей несколько ампул и шприцы. «Если вдруг малышу станет совсем плохо, это поможет до приезда врачей!» — напутствовал он. Теперь — как раз тот самый случай!
Полностью выдернув один из ящиков, женщина бесцеремонно вывалила его содержимое на пол. Ага, вот они! Схватив одну из ампул и шприц, она рванулась обратно к детской кроватке. Неловко отломала стеклянную головку: острый осколок немедленно впился в большой палец, сильно раскровянив его. Не обращая внимания на рану, Тина набрала в шприц желтоватую жидкость из ампулы.