Анархия разума
Шрифт:
— Ты чего сюда лезешь? — проворчал дальнобойщик.
— Я всё объясню, позволь войти!
Несколько секунд он сверлил меня подкожным взглядом, после чего всё же впустил. Когда вход заблокировался, я облегчённо вздохнул. В тот момент меня больше заботили преследователи, чем направленный в лицо винчестер.
— Ну, чего припёрся в чём мать родила? Экзотики захотелось?
— Ты в курсе, что творится на этой планете? — спросил я, переведя дыхание на режим «максимальный».
— По-моему, на ней вообще ничего не творится, — ответил Свен. — Если ты не заметил.
— Именно это обстоятельство и
— А чего ты ожидал, прилетая на Элизиум Прайм?
Очень логичный вопрос, кстати говоря. Для человека, не знающего всех подробностей моего путешествия. Пришлось посвятить в них дальнобойщика.
— Что я могу сказать — ты влип, приятель, — подвёл итог Свен.
— Знаю, — пришлось вежливо согласиться. — Но пока не приполз паук, всегда есть шанс выпутаться и улететь куда подальше. Особенно если есть на чём, — закинул я удочку.
— Ты хочешь, чтобы я вывез тебя отсюда? Только если с просроченной партией персиков.
— Думаешь, пару месяцев в отсеке с просроченными персиками хуже нескольких веков в консервационной камере?
— Погоди-ка, — он задумался. — Я же ведь должен за это что-нибудь получить?
Подобные вопросы я впитал едва ли не с молоком матери. Родился в такую эпоху, что поделать. И на что я мог рассчитывать, закинув удочку с голым крючком?
— С собой у меня только одна транс-ампула с воспоминаниями о путешествии по трём экзотическим планетам Системы. По прилёту получишь ещё две.
— На кой чёрт мне твоя кислота для мозгов? Я слышал, они реально разъедаются от этих растворов.
— Чушь. Ладно, что тебя интересует: деньги, время, девочки?
Это был далеко не весь перечень моих валют, но большинство людей покупалось мной именно за них.
— Скажем, десять тысяч фунтов.
Старый блеющий козёл! — хотел воскликнуть я, но сдержался.
— Хорошо, по рукам, — выдавил я. — Только ты увозишь меня отсюда немедленно!
— Немедленно не получится.
Свену за каким-то чёртом понадобилось сбрить бороду перед полётом. Он сказал, что у него такой ритуал перед отпуском. Ну, ритуал — дело святое. Пока он брился, я покопался в его каморке. Нашёл несколько дешёвых романов в потёртых переплётах. Правильно, а что ещё делать дальнобойщику, смерть как уставшему от постоянного гиперсна? Вспомнить старые добрые времена, укрыться пледом, заварить чайку и погрузиться в чтение классиков.
Как показало всемогущее Время, я во всём заблуждался.
Дальше — хуже.
В комнату отдыха вернулся мой новый знакомый всё с тем же винчестером, и я тут же на несколько секунд потерял дар речи и способность к управлению всеми частями тела. Без бороды я сразу узнал его лицо — оно крупным планом красовалось на самой первой странице досье на Элизиума Монахью.
Это, знаете, как если ваш ребёнок верит в чудеса, а вы в новогоднюю ночь решили с перепоя снять бороду Санта-Клауса, разрушив его идеалы. Я ощутил себя ребёнком, которого нагло обманули и украли все подаренные конфеты.
— Свенни, ты ли это? — постарался пошутить я.
— Игры кончены, Майло. Так что прекращай разговаривать со мной как с клиентом в отделе банковских услуг.
— Я бы и рад поговорить с тобой как с клиентом-должником,
— А, это. — Он посмотрел на винчестер с улыбкой, будто держал безобидную безделушку вроде сачка для ловли бабочек. — Не обращай внимания, нам лучше обсудить положение общих дел.
— После семи лет в консервной банке тебе захотелось излить душу кому-то из плоти и крови? Надоели запрограммированные боты?
— А кто тебе сказал, что я покидал консервационную камеру?
Сначала я не понял вопроса.
— А, ты это не ты, а твой двойник-марионетка, напичканный гипнотическим наркотиком?
Он засмеялся. Мне всегда нравилось наблюдать за людьми, в одиночестве смеющимися над своими шутками. Но не в этот раз. Я выждал секунд пять:
— Выкладывай, я весь во внимании.
— Приготовься услышать эффектную развязку на церемонии своего забвения, где я выступлю режиссёром-постановщиком. С чего бы начать? — Он присел на бочку с надписью «Эфир» и напустил на себя рисованную задумчивость. — Ты прав, я это не я, а мой бот-аналог, к которому я подключён. Обычно он покоится в моей наземной резиденции, не расходуя зря ресурс. Но иногда я выхожу с ним на прогулку. Когда Коллегия доложила о скором прибытии сборщика процентов, мы разработали сценарий твоей короткометражки. Затем я отдал распоряжение подключиться к Свену. Так мы впервые встретились в баре.
— Ты отдал распоряжение? Лёжа в коробке?
— Похоже, твои представления о технологиях заморозки и консервации остались на уровне начала двадцатого века. Сейчас не обязательно иметь тело, чтобы вести бизнес и даже управлять целой планетой. Мой разум всегда кристально чист, а все механические действия способны выполнять запрограммированные боты, на которых я воздействую через Коллегию — программу, к которой я подключён. Например, речь Виктории приготовил для тебя я, а она лишь воспроизвела. У меня есть мозги, сотни пар глаз, ушей и рук — согласись, с таким набором куда эффективнее вести дела.
Да уж, эффективность налицо. Теперь должники не просто превращают себя в овощи, а ещё и фаршируют технологиями нового поколения.
— Выходит, на всей планете бодрствуют только боты?
— Человек не столь надёжен, — пояснил Монахью, — поэтому весь санитарный контроль, обслуживание камер, приём и проверку новых партий туристов и прочие функции выполняют роботы, на которых я, опять же повторюсь, воздействую через Коллегию.
На языке вертелась тысяча вопросов. Не знаю, почему я выбрал именно этот:
— Трахаешься ты тоже через Коллегию?
На все мои вопросы (из той самой не озвученной тысячи) о целях проекта «Глобальная консервация» Монахью ответил примерно следующее:
— Представь, сколько людей получат возможность увидеть будущее, не потеряв при этом ни минуты жизни своего тела и получив в дальнейшем доступ к новым знаниям, опыту. Наши воспоминания стопроцентно реалистичные, ты и сам в этом убедишься. Плюс — они интерактивны и подвергаются воздействиям изнутри. Причина в гибком модуле «Элизиум Меморис» — очередной разработке моей лаборатории. Коллегия строго управляет всем, ибо не должно быть обратного пути отступления. Решился, так иди до конца.