Анастасия, ты прекрасна!
Шрифт:
Похмыкав над этим, а заодно и допив свой изотоник, я с головой погрузился в родную спортивно-эротическую идиллию. Если кто-то думает, что в весёлом лазанье по верёвочному парку нельзя найти ничего двойственного, с подтекстом, то этот человек просто не ценитель подобных ракурсов. А я, вот, нет.
Сноровка тоже нужна. Липкие и долгие взгляды на утянутые обвязками прелести — это всегда плохо. Так делать нельзя. Нужно касание взглядом, потом его увод в сторону и снова касание. Некоторые девочки ищут такого внимания и уже им можно подарить больше, как и
Но чувство момента необходимо даже в удачных случаях. Окружающие могут быть очень внимательны к поведению и взглядам. Начни я «облизывать» Диляру, не отрываясь и явно, то девочки тут же смекнут что к чему. Да и парни тоже. Следует всегда оставлять пространство для манёвра.
Впрочем, скомпрометировать себя можно и слишком усердным избеганием взгляда. Явная неловкость такого поведения заметна едва ли не больше, чем вульгарное внимание. Благодаря опыту, я могу ходить по этому «краю» смело и с приятными результатами.
После верёвок меня выцепила Катя, хитро подкараулив возле жилого корпуса.
— Ты чего? — демонстративно посмотрел я на её вцепившуюся руку — затащила меня в гущу плетунов под окнами.
— Поговорить надо, — с улыбкой отозвалась малолетка.
— Так может лучше более культурно сделать? Можно ведь и ко мне в комнату пойти, если уж секреты.
— Не-е-ет, тут нормально, — помотала она головой.
Я всё же прервал готовый вырваться из неё поток:
— Вон туда посмотри, — показал я едва видимые в полумраке проёмы открытых окон. — Там живут и, возможно, сейчас находятся другие члены администрации лагеря. Думаешь, им не будет интересно о чём мы тут с тобой беседуем?
Решение ей далось большим усилием воли — вся мордашка сморщилась, но выйти так же, как зашли не получится — Бурёна в очередной раз начала чихвостить кого-то из своих.
Я поманил Катю. Взяв за голову заставил пригнуться под одним из окон, а потом ловко вынул сетку из своего и жестами показал ей залазить.
День выдался жарким, с закрытым окном сидеть будет душно, потому включил кондиционер, а за одно и чай поставил. К этому моменту любопытная фея уже удовлетворённо закончила исследование комнаты.
— Хорошо тут у тебя.
— Стараемся. Так, рассказывай, чего приключилось?
Фрагмент 18
— Я вообще по-быстрому хотела… — состроила она картинную девочку.
Чайник остро щёлкнул, прекращая поддерживать яростное бурление. Одарив юную проказу красноречивым взглядом, я взялся за чай. Признаться, лучше бы уже в столовой сидел, чем тут водичку с красителями пить.
— А чего бы с Марком тебе не «по-быстрому»?
— Кстати, я уже попыталась, — загорелись у неё глаза. Вся подобралась, смакую собственный же рассказ. — Просто поцеловаться, с языком. Он та-а-ак смутился… ах-хах! ну точно девственник.
— Известное дело, — усмехнулся я. — Но порнушки или хентая посмотрел достаточно. Так что тебе нужно просто подобрать ключик. Эх… вот никогда бы не подумал, что буду
— Затащив её себе в комнату, — подняла она палец.
Я почесал вчерашнюю щетину и прикинул степень справедливости термина.
— Ещё если через спинку кровати тебя перекинуть, ноги привязать и руки к чему-нибудь там. Чай попить штоб.
Если семечка попадает в нужную почву, то отлично прорастает. Вот и моя дурацкая шутка Кате понравилась настолько, что девчонка закатилась смеяться и пролила на себя чай. Немного, но совсем рядом с мятежным бутоном.
— Ай! Горячо как! — сменил смех вопль.
Я подскочил и спешно оттянул намокшую ткань от кожи, принявшись на неё дуть. Хорошо, что не много пролилось.
— А представь, если сейчас кто-нибудь бы зашёл, — прыснула Катя.
Я посмеялся, тут же увидев эту картину со стороны — на коленях, дую на мокрое пятно, причём в самом пикантном месте.
— Дверь закрыта, так что не мечтай, — проговорил я, поднимаясь. — Не сильно обожглась?
Спросил искренне, ничего не подразумевая, но лицо Кати тут же начало наполняться эмоциями, что, словно экран телесуфлёра, рассказывают о содержимом головы.
— Так, стоять!
Но не помогло:
— Даже не знаю… надо посмотреть.
Подскочила и тут же стянула штаны. Я упрямо держу взгляд на её лице.
— Ну, как там, Саш?
— Сама глянь.
— Я не разбираюсь же, — промямлила она, а потом вдруг уже бодрее: — И вообще — надо их просушить, как я пойду? Есть утюг?
Дрянная девчонка стянула штаны полностью. Тут я уже изволил обозреть её ножки и бельё — синее, полуспортивное, без каких-либо рисунков. Но в целом образ весьма хорош — Катя типичная лолита, что некоторой детскостью форм может воспалить воображение матёрому любителю малолеток.
Я вдруг призадумался, продолжая скользить взглядом по неожиданно возникшей наготе. Живёт себе такой несчастный страстотерпец и с погрузившейся в кому надеждой озирает весеннее обилие «цветов». Робко собирает в память кадры из летнего шабаша, что устраивают девочки-подростки. Рядясь во что заблагорассудиться, они буквально впиваются в глаза таких искателей, секут их сердца недоступностью, омрачают души запретностью. Сколь же велика ирония, если знать, что среди этих невинных бутончиков есть имеющие приторно-сладкий аромат, истекающие нектаром и открытые для всякого шумного, суетливого шмеля. Такому можно лишь посочувствовать.
Но это касается лишь связанных робостью и опасениями романтиков. Иные же подобны избалованному, неуправляемому и жестокосердному ребёнку, точнее, как сейчас говорят, спиногрызу или даже пиздюку — махровому, не способному нажраться эгоисту. Замешанная на таком «цементе» пошлость сминает душистые бутоны, мнёт их, разъедает своей токсичностью и кислотой. Когда добивая, и это, если сравнивать, лучший вариант, а когда оставляя искалеченных в живых. Нечто чумное попадает в души юных несчастных созданий, отчего те всю оставшуюся жизнь мучаются сами и пытают окружающих.