Анастасия. Дело для нежной барышни
Шрифт:
– Спрашивай, – вздохнула она и, подбадривая, чуть заметно улыбнулась.
Всего лишь слово…
Для одного было уже поздно, для второго…
Я не раз ловила себя на том, что прислушиваюсь к каждому шороху, ожидая вестника, который поставит точку и для Николаса. В его вину, хоть и были на то все основания, я так и не поверила.
– Что было в тех письмах? – негромко спросила я, положив на стол монетку с уже прикрепленным к ней заклинанием тишины. Каких именно, Елизавета Николаевна уточнять не стала.
– Переписка Юлии Вертановой и князя Леонида.
– Которую ваша подруга оставила вам на хранение, – кивнула я, принимая ответ. – Они были любовниками?
– Не все так просто… – вздохнула матушка. Решительно посмотрела на меня, словно собираясь отстаивать честь своей подруги.
Это она зря. Обвинять в чем-либо Юлию Вертанову я не собиралась. Не после тех мыслей, от которых не могла избавиться, глядя на князя.
Мужчины императорского рода Ровелина отличались особым шармом, в котором мужественность переплеталась с ироничностью, ум – с силой. Северов хоть и относился к боковой ветви императорского древа, подходил под это описание в полной мере. Насколько мне было известно, Леонид – тоже.
– Наследный князь в то время еще не был женат, – как я и предположила, бросилась она на защиту подруги, – а в Юлию трудно было не влюбиться. В отличие от Ольги, красота которой воспринималась дерзкой, внешность ее сестры отличалась мягкостью, а сама она казалась нежной и ранимой.
– Настолько, что однажды князь не смог устоять перед ее очарованием, – с теми же насмешливыми интонациями продолжила я комментировать слова Елизаветы Николаевны. Не потому, что хотела обидеть… так было проще. И не только мне.
– Мы были молоды и безрассудны, – улыбнулась матушка, давая понять, что мои мысли не стали для нее секретом. – Леонид всячески добивался внимания Юлии. Император пытался остановить сына – невесту для него уже присмотрели, но наследник не слушал отца, сгорая от своего чувства. Нет, – поспешила она меня уверить, – ни о каком браке речь не шла, не того уровня полета была наша птичка, но это не мешало ему осаждать крепость по имени Юлия Вертанова со всей тщательностью великого стратега.
Что ж… злой иронии в нашем общении было хоть отбавляй.
– И чем же все закончилось? – поторопила я ее. Подробности меня сейчас интересовали меньше, чем сама суть.
– Попыткой похищения, – ничуть не удивила меня матушка, – к которой ни князь Леонид, ни император Владислав никакого отношения не имели. И вот тогда стало понятно, что Юлия приглянулась не только наследнику. И этот второй, неизвестный соперник, готов пойти на многое, лишь бы заполучить себе любимую женщину.
– Попыткой? – переспросила я, интересуясь подробностями. Стоило признать, что я хоть и не желала того, но увлеклась событиями прошлого.
– Приблизительно в это время в степи был убит граф Вертанов, и Ольга вернулась к матери. Попытка похищения оказалась неудачной именно благодаря ей.
– Дикая кошка…
– Она всегда была такой… – На этот раз улыбка матушки показалась мне грустной. – Ольга и придумала тот план. Воспользоваться покровительством султана Мурада, чтобы избежать опасности.
– Спасти сестру и вернуться к своему возлюбленному, – вновь не удержалась я.
Елизавета Николаевна словно и не заметила моего сарказма.
– Граф Вертанов воспитывал свою младшую дочь, скорее, как воина. В мире жеманных манер ей было тесно.
– Хорошо, – предпочла я пропустить этот момент, – Юлия и Ольга Вертановы отправились в Изаир к султану Мураду. И он их принял, несмотря на разницу в законах и отношениях к женщинам?
Матушка вздохнула, но… начав говорить, она должна была продолжить:
– Ходили слухи о том, что граф Вертанов оказал султану какую-то важную услугу, за которую Мурад поклялся стать кунай-то для его дочери.
– Даже так! – удивленно вскинулась я. Качнула головой, когда Елизавета Николаевна решила что-то добавить. – Меня больше интересует Юлия Вертанова и ее ребенок.
Прежде чем продолжить, матушка поднялась из-за стола, прошлась по столовой. Как ни старалась выглядеть спокойной, ее эмоциями буквально захлестывало, заставляя чувствовать себя сопричастной тем событиям.
Впрочем, о сопричастности говорить не приходилось, их последствия напрямую касались нас всех.
– О том, что беременна, Юлия узнала уже в степи, – остановившись напротив окна, произнесла матушка. Вышло хрипло, надсадно. – Написала мне, но письмо затерялось, я как раз перебиралась из Ровелина в Аркар. О его существовании узнала из следующей весточки, которую привез Ибрагим. У Юлии родилась дочь.
– Вы тогда и познакомились с Аль Абаром? – поинтересовалась я, давая ей мгновение передышки.
– Да, – кивнула Елизавета Николаевна. – Он еще не раз брал на себя роль курьера, вместе с посланиями для меня привозя и письма для князя Леонида, которые я передавала через дипломатов.
– И в одном из них были приметы девочки, – поморщилась я.
Все так просто и очевидно, но…
Не мне было судить.
– Не совсем, – поправила меня матушка. – Эта весточка предназначалась мне, но я…
– Вы решили, что отец ребенка должен знать. – Я вновь взяла на себя труд закончить фразу за нее. – Приметы?
Матушка с ответом не помедлила:
– Слегка сросшиеся второй и третий пальчики на ноге, как и у самого князя Леонида. Зеленые глаза, как у Юлии, и россыпь из пяти маленьких родинок на правом плече, еще одно доказательство того, что отцом девочки был именно наследник.
– И это – все? – не поверила я.
Елизавета Николаевна развела руками:
– Уже позже Юлия писала, что девочка похожа на княгиню Розалию, бабушку князя Леонида, но чем именно, не уточняла.