Анастасия. Дело для нежной барышни
Шрифт:
От брезгливости едва не передернуло, но я сумела сдержаться.
– Давайте обойдемся без лирики, – столь же равнодушно, как и до этого, предложила я.
Не только тянула время – мое долгое отсутствие должно было навести Самюэля или Энгина на соответствующие мысли, но и пыталась разжиться информацией.
– Без лирики? – чуть сдвинулся Шуйский, посмотрев на меня… алчно, ненасытно. – Приспусти платье и покажи правое плечо.
– Что?! – дернувшись, прохрипела я, не сумев притушить прозвучавшей ярости. – Вы забываетесь, граф!
– Значит, по-дружески у нас не получится, – резко толкнув меня в сторону линии кустарника, зло выдавил он из себя. – Подзаборная девка, – подходя, продолжил зло, – возомнившая себя неизвестно кем…
– А вы, – неожиданно произнесли за его спиной, – холеная тварь, не имеющая понятия о чести.
– Кто…
– Вам лучше не шевелиться, – продолжил тот же знакомый мне голос, – если не хотите окончить свою жизнь здесь.
– Кто вы?!
Не знаю, что уж там происходило – тень в этой части парка была довольно плотной, но интонации графа стали значительно менее агрессивными.
– Что вам нужно? – задал он следующий вопрос. Совершенно спокойно, словно именно он контролировал ситуацию.
– Мне – ничего. – Ответ прозвучал как-то даже обиженно. – Анастасия Николаевна, – теперь она обращалась уже ко мне, – вам лучше уйти. Там за вас беспокоятся.
– А что будет…
– Вас это волновать не должно, – коротко ответила моя ночная гостья. – Идите.
– Мы еще увидимся? – отходя от Шуйского, но продолжая следить за каждым его движением, спросила я у незнакомки.
– Конечно! – так и не выглянув из-за его спины, заверила она меня. – Я всегда рядом.
Я оглянулась, отойдя уже довольно далеко. На аллее никого не оказалось. Остались лишь новые вопросы, главным среди которых был один: что хотел увидеть граф Шуйский на моем правом плече?
Возвращаться в зал не стала, хоть и понимала, что о волнении незнакомка упомянула не зря.
Перейдя на другую аллею, более широкую, где вдоль одной из сторон были выставлены столы с напитками и закусками, прихватила бокал с ягодным морсом. И освежиться и окончательно успокоиться.
Если правильно понимала происходящее, граф Шуйский занимался тем же самым, чем и князь Северов – искал незаконнорожденную дочь князя Леонида. Один действовал по приказу пока еще не объявленного наследником, но имеющего все права на этот статус принца Рината, для второго главным являлось слово императора Владислава.
С тем, кто был отцом девушки, все понятно – князь Леонид, а вот мать…
Я сделала глоток, но вкуса не почувствовала, настолько была погружена в собственные мысли. Удивительно, как еще осознавала то, что делала, настолько они захватили меня.
Шуйский сказал: «Вы очень похожи на свою мать…» – подразумевая, что я и есть та, пропавшая барышня. Аль Абар сравнивал с черной кошкой – Ольгой Вертановой, ставшей одной из жен султана Мурада.
Второе, что вынесла из нашего общения, – у той, потерянной дочери, была отметина, помогавшая ее опознать. Шрам? Родимое пятно?
У меня не имелось ни того ни другого.
Было ли известно об этом кунай-то?
Я считала, что – да, уж больно подходящий момент она выбрала для своего вмешательства. Еще несколько мгновений, и граф мог узнать о том, что я не та, кого он ищет.
Расклад становился все интереснее, но только не для меня. Чем больше я знала, тем меньше… понимала.
– Ваша матушка с ума сходит, – не дал мне и дальше жалеть себя подошедший Аль Абар.
Его появления я не пропустила, да и как, если стоило Ибрагиму показаться на аллее, как неявный фон из музыки, шелеста листьев на деревьях и разговоров стал явственнее.
Я прекрасно понимала дам, которые, не смущаясь присутствием поблизости других мужчин, сладострастно смотрели ему вслед и томно перешептывались. Не помни Аль Абара в ту ночь и не знай законов Востока, сама могла бы начать вздыхать, глядя, как грациозно и неукротимо он приближается ко мне.
– Мне кажется или это только повод начать разговор? – приняв его приглашение пройтись, уточнила я.
Он приостановился, посмотрел на меня с благосклонной улыбкой.
– Вы умеете задавать вопросы, – спустя секунду кивнул он, вновь оказавшись рядом. – Я сообщил Елизавете Николаевне, что с вами все в порядке.
– Вы? – Мне пришлось постараться, чтобы выглядеть изумленной.
Аль Абар засмеялся, а послышалось, заурчал… довольно.
– Я сам подбирал для вас кунай-то, – подтвердил он мелькнувшую у меня догадку. – По приказу вашего отца.
– А если я попрошу назвать его имя? – теперь остановилась я, стараясь не замечать направленных на нас взглядов. Умей они убивать, меня не спасли бы и амулеты.
– А давайте представим, что кому-нибудь, кроме узкого круга посвященных, станет известно, чья именно вы дочь, – предложил он уже несколько суше. – Какой станет ваша жизнь?
– Какой? – повторила я, наверное, впервые задумываясь об этом всерьез.
– Начнем с того, – не оставил он меня без ответа, – что вам придется покинуть Аркар. Навсегда. Затем вы будете заперты на женской половине дома своего отца, где вас будут обучать манерам, принятым совершенно в другом обществе. Потом вам подберут мужа…
– Продолжать не стоит, – попросила я, отводя взгляд. – Я все поняла.
Аль Абар сказал достаточно, чтобы сообразить, где именно находилась родина моего родителя и какое место в восточной иерархии он занимал.
– Не все, – качнул он головой. Получилось грустно. – Он вас любит и хочет, чтобы у вас была своя жизнь, чтобы вы были счастливы.
Наверное, Ибрагим был прав, но это не отменяло другого – потребности знать, куда ведут твои корни и желания произнести имя того, благодаря кому родилась.