Анастасия
Шрифт:
Савелий звучит свежо. По своему. Для меня достаточно.
Дослушал "Лунную" умиротворенный. Тревога не ушла, но притихла...
"Виртуоз ты рыжий". Действительно."наш Бетховен"- иркутяне попали в "яблочко". Дай Бог тебе в Париже удачи. Это было бы трижды справедливым.
Бережно спрятал дареный диск в прозрачную обложку из стеклопластика, подумал без обычной своей усмешки закоренелого атеиста: " Верил бы в Него, помолился бы за Савелия..."
Савелий появился дня через два. Позвонил с аэропорта. " Я в торонском международным. Можно сразу к вам?
Только он переступил через порог, я не выдержал: - Со щитом или
Пухлая губа Савелия отвисла безвольно- не то в горестной улыбке, не то в раздумьи. В углу рта темный подтек. "Господи, неужели закусил до крови..." - мелькнуло у меня.
– Сам не знаю, Григорий Цезаревич! Скорее всего, не пришелся ко двору. Хотите все по порядку?..
Постараюсь воспроизвести рассказ Савелия дословно.
– Дал я Анастасии "мыло". По ее адресу в интернете, не ведая, подлинный это адрес или "липа"- спасение от супер-патриотов, выгораживающих власти что бы они не вытворяли. Сообщил, что буду пролетом одни сутки в Париже. Что я давний ее почитатель. " Freeman" из интернета "Московских новостей". Был бы рад повидать ее, дорогого мне человека, "неистового Аввакума", как называют ее и друзья и враги. Буду в такой-то день и час в кафе у площади Согласия. Кафе выбрал маленькое, без туристской толкотни. Сел у окна, в самом углу, заказал бутылку мартини. Пригубил и отставил бутылку - не до нее. Дверь кафе со звоночком - мог бы и не пялиться на нее безотрывно. Гляжу, как завороженный... Входят сплошь мужчины, женщина с мальчиком. Все окоченели, хотя какой в Париже мороз!. Женщина стряхнула со шляпки капли воды. Потирает руки. Видать, даже минус один-два для Парижа - сибирский мороз.
Никто в мою сторону и глазом не ведет. Неужто адрес Анастасии был просто-напросто отлупом для интернетовской братии... Вот, наконец, вроде бы она, моя девчушечка. Ох, нет, не она. Коломенская верста! Баскетболистка!.. Да нет, она "коломенская верста" рядом, с крошечным, с боксерскими плечами, парнем в спортивной кепке, прохромавшим вслед за ней. С ними старик в полковничьей папахе, нос крючком, скулы вразлет, татарские - явно русак..
– Ах, вот она какая! Девушка-чернавушка из русской сказки! А, может, турчанка или чеченка. Нос добрый, кавказский. С горбинкой. На плечах легкий спортивный плащ цвета весенней травы. Метнула огненным глазом в мою сторону. Как выстрелила. Я не жив-ни мертв. Заказали они кофе, чуть отогрелись. И вдруг все трое разом, как птицы, вспорхули. И вылетели.
У меня сердце упало. Все! Не видать рабу Божьему Савелию счастья! Какого лешего летел через океан?
Метнулся к окну, вижу: подходят к зеленому "Ситроену", открывают дверцы... Я метнулся на улицу. По счастью, рядом такси. Взялся за ручку двери, а за ней р-р-р... Бульдог лежит возле шофера, на сиденьи. Вроде дремлет. Я повалился на задний диван, сказал четко, по военному: " За этим зеленым "Ситроеном". Не оторветесь - оплата двойная!"
Сумасшедшее парижское такси. Останавливается перед каждыс зеленым светофором, сходу проскакивает красный. Главное, мой зеленый "Ситроен" впереди...
Где мы? Елисейские поля - мимо. Триумфальная арка, обогнули и - мимо. К Булонскому лесу, что ли?
Остановились, как вкопанные.
– Вон, ваше авто ", служба!
– недружелюбно пробурчал шофер.
– Где мы, отец?
– Париж, служба! Метро "Ля Дефонс"! По вашему, "охрана"!
Из "Строена" выбралась, пригибаясь, только Анастасия. Остальные тут же умчались.
Анастасия
" И тут дверь со звонком?!"
На звонок выглянула старая заспанная консъержка .
– К кому, молодой человек?
– К Анастасии!
– брякнул я, хотя и понимал, что здесь никакая она не не Анастасия , это только ее "ник" в интернете Анастасия...
Консъержка взглянула на меня холодно, настороженно. У меня вырвалось обнадеженно:
– Да вот, только что она прошла!
Консъержка усмехнулась, неторопливо поправила на плечах облезлую лису: мало ли как называют себя своим мужчинам молодые француженки! Покрутила телефон:
– Лола, к вам мужчина, обозвавший вас с тяжелым русским акцентом Анастасом... Да-да, рыжий. Как огонь в камине... Нет, по моему, трезв. Вот только... у него страшновато огромные руки. Как грабли.Я таких рук боюсь с детства... Спросить, кто грабли по профессии?.. Говорит, пианист .. Считаете, у пианиста и должны быть грабли?
Сама спустилась Лола. Рослая девчурка, выше меня, а во мне метр семьдесят. Плащ расстегнут. Юбочка короткая. Ноги длинные. В России мужланы шутили, такие ноги идут прямо от горла. Стрельнула глазом в мою сторону. Глаз и впрямь турецкий - антрацит с проблеском. Протянула ладошку. Ладошка детская, а пожала руку по мужски. С силой. Усмехнулась:
– Действительно, "грабли"
В лифте зеркало, вижу свои растянутые в идиотской улыбке губы. Хочу сомкнуть их - не могу.
Поднялись на последний этаж. Под самой крышей светелка. Тут же, при ней кухонька - двоим не повернуться. На стенах, на столике фотографии. Анастасия в гоночной лодке. В "шестерке", в "спарке". Вот получает какую-то нелепицу из стекла, отдаленно напоминающую Эйфелеву башню - видно, спортивный приз
– В лифте видела ваше отражение в зеркале, - усмехнулась.-. У вас была улыбка на все восемнадцать этажей. До самой крыши...Что, я оказалась непохожей на описания "гебульников" из интернета?
Я как-то сразу расковался.
– Не вспоминайте их на ночь глядя, - сказал почти весело.- Но, признаюсь, не представлял вас такой...
– Какой?
– В СССР, в множестве "Парков Культуры" , стояла скульптура. Девушка с веслом. Ростиком этак метра в три. И вдруг вы та самая, только уменьшенная, девушка с веслом. Именно каменным веслом вы наших "гебульников" и охаживаете. Славно!
Засмеялась настороженно:
– Комплимент весьма сомнительный. Но не злой...- Сбросила с плеч свой легкий плащ, осталась в шерстяном спортивном свитере с надписью белой вязкой на всю грудь " Franc". И сходу: - Что привело вас ко мне, странный молодой человек?
Меня в дрожь бросило. Сразу ляпнуть: мол, так и так? Мечтаю...предлагаю... Чушь! Высмеет. Мол, столь дорогие подарки не принимает... А ответа ждет...Рванулся вперед шуткой:
– Я - влюбленный антропос!
Засмеялась. Улыбка детская, искренняя. Огромные глазищи потеплели. Сказала тихо, уже без улыбки:
– Не ново. Но любопытно... Я знаю " страсти по Матфею". Но... по интернету? Что же вас привлекло?
Сказал, как в реку бросился:
– Единство душ, как я думаю...
Молчит, взглянула пристально, как в душу выстрелила. Ох, не верит Лола сомнищу и парижских и залетных "антропосов", которых вокруг нее, наверное, считать-не пересчитать... Наконец, молвила: