Анастасия
Шрифт:
– Ах, нра-авится, значит?
– Ну да. И ты, кстати, постепенно становишься более спокойной.
И это тоже было правдой. Ещё пять лет назад Настя бы ни за что не закрыла рот сама, пока не заткнула бы его. И это не было всего лишь последствием её взрывного характера, а чем-то вроде защитной реакции. Она, уставшая от того, что ей всю жизнь диктовали правила жизни, и поддававшаяся этим нотациям даже в плане выбора профессии – одного из главных вопросов в жизни, теперь подсознательно стремилась к тому, чтобы её собственное мнение тоже имело значение,
– Ох, если б не твой изворотливый язык, Арс… А используй-ка ты его в более приятных целях. – Произнесла девушка, мгновенно переменившись как в голосе, так и в характере.
То, с какой скоростью они превращаются из злейших оппонентов друг друга в любящих людей, страстно выражающих эту любовь, нужно было просто видеть. Минуту назад стены ходили ходуном от громкости голоса при криках, а сейчас – от громкости стонов от удовольствия.
Сразу после слов Насти Арсений отложил телефон, который до сих пор держал в руках, и стянул с Насти шорты вместе с трусами.
Вопросы, по которым они яростно ругались минуты назад, забылись и снова остались без ответа.
***
С Арсением они встречались пять лет, начиная с семнадцатилетия Насти, и это были её первые серьёзные отношения. До него были лишь подростковые «отношения», которые если в пятнадцать-шестнадцать лет и воспринимались очень остро в эмоциональном плане, не были отношениями, если посмотреть на них с точки зрения взрослого человека, которым уже сейчас Настя себя считала.
Поэтому Настя считала Арсения своим первым и единственным парнем. По крайней мере в сексуальном плане оно так и было.
Арсений был старше неё всего на год с небольшим хвостиком. От надобности строить планы на жизнь он не страдал и был вполне доволен, живя в съёмной квартире и гражданском браке.
«Это всё от того, что мужчины начинают взрослеть позже, – думала временами Настя, а потом в мыслях сама же и добавляла, что не хочет терять время и ждать, пока он повзрослеет. – Почему я должна идти в его темпе, ожидая, когда он наконец будет готов к ответственности? Ладно бы, если бы сидела на попе ровно, требуя от мужчины, чтобы он подал мне на блюдечке и квартиру с ремонтом, и машину, и отдых на Бора-Бора, но я же и сама зарабатываю. У нас вообще всегда всё пополам! А он даже сейчас не готов брать на себя хоть какую-то ответственность».
В самом начале, ещё при знакомстве, её в нём привлекли как раз это лёгкое отношение к жизни и отсутствие забот. Это было то, что ей необходимо. Но сейчас, уже окончив учёбу и успев проработать в нескольких местах (Настя всегда совмещала работу с учёбой), девушка стремилась к обустройству жизни, параллельно страдая от разочарования в себе и собственной жизни.
Только вот Настя сама не имела чёткого понятия, какой должна быть «обустроенная» жизнь.
– Пора бы вам квартиру свою купить, – говорила мать. –
И так она металась между своими и чужими целями, потеряв грань, где кончаются «свои», и начинаются «чужие и навязанные».
Жизнь у девушки складывалась совершенно не так, как она себе её представляла будучи моложе, и теперь казалось, что всё её существование – какая-то нелепая ошибка вселенной, а сама она – сплошное разочарование и ходячая катастрофа.
Ожидания, ни свои, ни чужие, она не оправдала.
О жизни, полной авантюр, Насте пришлось забыть, но и стабильная жизнь пошла под откос.
Теперь у неё не было удовлетворения собой и даже уверенности в своих же поступках, от чего временами пробирало уныние и в голове звучал вопрос: «Кто я?». Вопрос этот оставался без ответа уже многие годы, превращая уныние в отчаяние и лишая жизнь всякого смысла.
Иногда ей хотелось взять и вытворить что-то абсолютно безумное, неправильное и идущее вразрез со всем, что ей навязывали; что-то такое, что навсегда поставило бы на ней крест, зато лишило бы будущего, а вместе с ним – надобности даже что-то хотеть.
«Нет будущего – нет желаний, нет желаний – нет разочарований!», – подумала она как-то.
В ней постоянно боролись две личности: её природная сущность, жаждущая интересной жизни, и выученная, стремящаяся к стереотипной жизни по типу «Универ – карьера – пенсия».
Пару месяцев назад Настя на полном серьёзе предложила Арсению «великолепную идею»: выучиться на профессии, по которым можно работать удалённо, а лучше фрилансить, избавиться от всех вещей, оставив только то, что вмещается в два чемодана, и отправиться в кругосветное путешествие.
– Будем жить в каждой стране по месяцу. В некоторых будем задерживаться на два месяца. – Обрисовала она картину.
Великолепие идеи парень не оценил и даже обдумывать предложение не стал. Поэтому сейчас у девушки появилась новая прекрасная идея, противоположная прежней: взять ипотеку и купить квартиру.
Арсений любил говорить, что у неё мания постоянно что-то придумывать, что ей постоянно нужна подпитка новым, а она отвечала, что просто ждёт от него какой-то конкретики и надеется понимать, что её ждёт в жизни с ним, поэтому надеется, что хоть один из «сценариев жизни» будет встречен с одобрением.
Ничего из этого правдой не было. Она просто металась из крайности в крайность между тем, чего хочет сама, и тем, как по мнению других нужно поступать. И каждый раз эти крайности становились острее.
И ни к чему в итоге это не приводило. «Гениальные идеи» умирали, не успев родиться.
Насте казалось, в её же собственной жизни ничего от неё не зависит… она – всего лишь попутчик в машине без водителя.
Парень, с которым она состояла в отношениях уже половину десятилетия (в её то двадцать два), как огня избегал серьёзности и даже малейших намёков на ответственность.