Анатомия страха

Сантлоуфер Джонатан

Коллинз протянула ей рисунок:

– Вот, пожалуйста.

Терри сразу направилась к Ричардсону:

– Может, вы сделаете перерыв и мы с Родригесом перекинемся парой слов?

Агент Ричардсон кивнул и отошел.

– Как ты? – спросила она.

Натан пожал плечами.

Терри повернула рисунок к нему.

– Ты это видел?

–

Да.

– Мне показалось, он выглядит иначе. На сей раз он что-то добавил сбоку. Рот убитого? Или… Что ты скажешь?

У Натана дрожали руки. Он не спал ночь и очень устал. Сосредоточиться было трудно.

– Действительно… насей раз рисунок лучше проработан. И непонятно почему сбоку он отдельно изобразил рот.

Его знобило. Он оглядел гостиную – без окон, на цокольном этаже. На столе квитанции об уплате за аренду помещения и другие бумаги, старый факс, раковина с грязными тарелками и сам управляющий, мертвый на иолу. В это невозможно было поверить.

– По-твоему, это тот самый?

– А кто же еще?

– Но его рисунки уже появились в газетах. Видимо, кто-то решил прославиться и подражает. Ты уверен?

Натан вгляделся в рисунок.

– Да, выполнен иначе, помягче, штрихи не столь отчетливые, наверное, он использовал карандаш иного типа… – Его опять зазнобило. – Можно достать его из пакета?

Терри взглянула через плечо. Коллинз обсуждала что-то со своими людьми. Протянула Натану перчатки:

– Давай, только быстро.

Натан натянул перчатки и достал рисунок.

– Да, карандаш мягче, чем прежде. И больше оттенков и прорисовки.

– А что у него на руке?

– Не знаю, – ответил Натан, с трудом сдерживая озноб. – Похоже, какой-то символ расистов.

– Необходимо увеличить. Но черта с два Коллинз позволит это сделать. – Терри покосилась на факс, потом на Коллинз – та стояла, отвернувшись, прижав к уху мобильник, – и быстро вставила рисунок в аппарат.

Через тридцать секунд она положила в карман довольно сносную копию. Отнесла рисунок Коллинз.

– Спасибо.

– Удалось выяснить что-нибудь новое?

– Пожалуй, нет.

Коллинз обратилась к Натану:

– Вы должны пойти со мной, дать показания.

– Но я их уже дал агенту Ричардсону.

– Да, – согласилась Коллинз, – но это нужно сделать официально. Таковы правила.

41

Он может прекратить все сейчас, и тогда никто ничего не узнает. Но разве он этого хочет? Чтобы о нем никто никогда не узнал? Когда впереди такая важная миссия? Он раскладывает на столе несколько рисунков, которые сделал для вдохновения. Да, хорошо, однако надо все увидеть снова, чтобы обдумать, где и когда.

Он

замирает на момент и начинает рисовать.

Да, сейчас он действительно продвинулся вперед.

Теперь осталось рассчитать время. На сей раз это будет что-нибудь по-настоящему большое. Грандиозное.

42

Я опять шел по коридору манхэттенского отделения ФБР, но уже в другом настроении. По бокам – агенты Ричардсон и Коллинз. Ричардсон не переставая болтал о бейсболе, политике и погоде. Коллинз молчала.

Меня пригласили в комнату без окон, где стояли только стол и два стула. Попросили подождать, сказали, что скоро вернутся. Миновало десять минут. За ними еще десять. Я ходил, мерил комнату шагами, двенадцать в одну сторону, девять в другую. Перед глазами картинка: Кордеро на полу, в луже крови. Каждую минуту поглядывал на часы. Прошло еще двадцать минут, когда открылась дверь и появилась Коллинз с каменным лицом. Она села, тщательно одернув юбку. Раскрыла блокнот, указала в сторону видеокамеры в углу под потолком:

– Наша беседа будет записана. Так положено.

Я кивнул.

Глядя в камеру, она отчетливо произнесла дату и время, затем фамилии, свою и мою, и задала первый вопрос, на который я уже отвечал раза три: во сколько я вернулся домой из Бостона. Потом спросила о моих отношениях с Мануэлем Кордеро.

– У нас не было никаких отношений, – произнес я. – Он работал управляющим в доме.

– Вы с ним ладили?

– В каком смысле?

– Успокойтесь.

Я не мог. В ее тоне и застывшем лице было что-то очень противное.

Коллинз посмотрела в камеру, в зеркало в стене, через которое за нашим разговором кто-то наблюдал.

– Итак, вы обнаружили тело Мануэля Кордеро примерно в одиннадцать тридцать.

– Да, я уже говорил это Ричардсону.

– А теперь говорите мне. – Коллинз сжала губы и прищурилась.

– Но я устал.

– Мы все устали. Вы должны повторить все перед камерой.

– Да, это было около одиннадцати тридцати.

– Почему вам это известно?

– Я посмотрел на часы.

– До или после того, как обнаружили труп?

– До. Когда еще находился у себя. Я сомневался, не слишком ли поздно спускаться к управляющему.

– И решили, что не поздно?

– Очевидно.

Коллинз бросила на меня внимательный взгляд.

– Я не считаю подобный ответ уместным.

Я промолчал.

– Значит, в одиннадцать тридцать. – Она сделала в блокноте пометку.